Микеле де Сальвиа - Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Руководящие принципы судебной практики, относящейся к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Судебная практика с 1960 по 2002г.

По делу Посохова (постановление от 4 марта 2003 года) Суд остановился на выяснении вопроса о том, мог ли компетентный суд, который судил заявителя (и в котором участвовали народные заседатели), считаться «созданным на основании закона», и в какой мере были соблюдены положения Федерального закона «О народных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации». Вывод Суда о нарушении статьи 6 Конвенции основывался на том, что в любом положении дела компетентные органы не представили никаких достаточных доказательств, могущих оправдать участие двух народных заседателей в отправлении правосудия в день рассмотрения дела, и, как следствие, были нарушены положения вышеназванного закона в части, касающейся отбора народных заседателей для исполнения своих обязанностей.

Проблема, возможно, особенная для Российской Федерации, возникла с точки зрения уважения частной жизни. В вышеназванном деле Смирновых заявительница сослалась на то, что изъятие ее внутреннего паспорта в рамках относящегося к ней уголовного процесса нарушило ее право, закрепленное в статье 8 Европейской конвенции (уважение частной жизни). Суд пришел к выводу о нарушении этой нормы, посчитав, что вменяемая мера (невозвращение документа в момент, когда заявительница было освобождения после предварительного заключения) не имела никакого основания по внутреннему праву. В этом же постановлении Суд посчитал установленным, что для нужд текущей жизни, в частности, для поиска работы или получения медицинской помощи, российские граждане должны неоднократно удостоверять свою личность посредством внутреннего паспорта, и что лишение этого документа представляло для заявительницы длительное вмешательство в ее частную жизнь

Гражданский аспект российских дел также был предметом рассмотрения в Суде.

Дело Бурдова (постановление от 7 мая 2002 года) относится к проблеме, которая известна другим правовым системам, но которая, возможно, более ощутима в таких новых Государствах–участниках, как Российская Федерация.

После событий в Чернобыле заявителю, который участвовал в операциях по ликвидации последствий аварии и который подвергся радиоактивному излучению, была присуждена компенсация. Не получив ее, заявитель получил от компетентного суда решение, которое не могло быть исполнено, поскольку Управление социальной защиты не располагало необходимыми денежными средствами. В Суде заявитель жаловался на существенные и необоснованные задержки исполнения судебных решений, которые нарушили его права, закрепленные в Конвенции, в частности право на доступ к правосудию (ст. 6 Конвенции). Суд подтвердил свою неизменную практику, в соответствии с которой отсутствие средств у Государства не должно препятствовать заявителю получить причитающееся ему в результате выигрыша судебного дела, тем более, если речь идет о возмещении вреда, причиненного здоровью в результате чрезвычайных работ по ликвидации аварии. К тому же, это обстоятельство также лежало в основе самостоятельного нарушения права собственности заявителя (ст. 1 Протокола № 1).

К таким же выводам Суд пришел по делу Тимофеева (постановление от 23 октября 2003 года), в котором заявитель, которому было присуждено возмещение за конфискацию недвижимого имущества, произведенную при прежнем режиме, жаловался на неисполнение судебных решений.

Наконец, по делу Рябых (постановление от 24 июля 2003 года) Суд остановился на системе пересмотра другим судом судебных решений, по общему правилу окончательных. Именно соблюдение принципа правовой обеспеченности явилось ядром существа дела; этот принцип уже рассматривался в рамках дел, относящихся к правовым системам, которым знакома процедура пересмотра судебных Решений, близкая к процедуре, предусмотренной в российской правовой системе, действовавшей во время рассмотрения дела Рябых. По этому делу Суд пришел к выводу о том, что право на доступ тяжущегося к правосудию было бы иллюзорным, если бы решение суда, вступившее в законную силу, могло быть изменено выше» стоящим судом по требованию государственного органа (§ 56).

Подводя итоги, мне бы хотелось отметить два момента: первый относится к завершенному спору, второй — к спору, который может возникнуть.

Во–первых, что касается спора, по которому было вынесено постановление по существу, в первую очередь должно быть подчеркнуто то, что проблемы, с которыми сталкивается российская правовая система в отношении ситуаций, которые были переданы на рассмотрение Суда, очень близки к проблемам, которые известны правовым системам других стран: доступ к правосудию, продолжительность судебного разбирательства, законность и правомерность лишения свободы, частная жизнь, право собственности и т. д. Очевидно, что всегда существует специфика, но это лишь второстепенно касается решений, принятых Судом. Далее, с точки зрения рассмотрения дел российскими судами, внешнего наблюдателя удивляет то, что очень часто появляются прагматичные решения в целях разрешения проблемы, переданной заявителем в Страсбург, до того как Суд не вынесет решения по существу. В этом смысле, и хотя часто это не может исключать компетенции Суда в той мере, в какой он может считать, что заявитель всегда имеет качество жертвы нарушения Европейской конвенции, мы можем лишь приветствовать меры, принятые на национальном уровне с момента подачи жалобы. Речь идет о позитивном элементе, который подтверждает серьезность и чувствительность, проявленные теми, кто выполняет трудную задачу защиты интересов российской правовой системы в Страсбургском суде.

Во–вторых, что касается текущего и будущего спора, необходимо придерживаться точки зрения о том, что современное демократическое государство, согласно Европейской концепции, является и должно остаться свободным пространством, и что граждане имеют право требовать уважения основных прав. В действительности задача государственных органов не легка, но они могут заимствовать из практики Суда элементы, позволяющие проанализировать рассматриваемые интересы, индивидуальные и коллективные, таким образом, чтобы достичь гармонии прав и обязанностей. Так как Суд внимателен к реальности, хотя Он и придает особое значение индивидуальным интересам, Он знает, что крайняя необходимость защиты закона и порядка может привести власти Договаривающегося Государства к ограничению осуществления прав и свобод, но всегда в духе и в пределах, предусмотренных Европейской конвенцией, и под контролем Страсбургского суда.

Страсбург, 23 февраля 2004 года

Микеле де САЛЬВИА

Выдержки из постановлений и решений берутся в кавычки. Чтобы обозначить рассматриваемое дело, была выбрана упрощенная форма.