Игорь Петин - Механизм преступного насилия

В действительный исторический момент за каждым человеком необходимо признать абсолютную ценность [968]. Как отметил Дж. Дэвис неформальный интерес к выявлению сущности инцидента (что невозможно без учета мотивов и целей поведения. – И. П.) по достоинству оценивается каждым субъектом преступления, в результате чего репрессивные меры воспринимаются позитивно [969]. В то время, когда возникает и развивается акмеология [970]как наука о высшем развитии сущностных сил человека, в уголовном праве царствует застой и сменяются лишь декорации.

Целями борьбы с преступностью в обществе не могут быть средства разрушения ее структурных единиц в лице человека. Борьба с преступностью по своей сути является борьбой с обществом, с самим собой. Ю. Ф. Блувштейн и А. В. Добрынин совершенно правомерно предостерегали от самодовлеющего влияния устаревших парадигм уголовного права. Они подчеркивали, что «каждая из них должна подвергаться ревизии по мере разработки новых методов познания и накопления новых фактов… При непредвзятом рассмотрении может выявиться, что альтернативная парадигма представляет собой более эффективное средство понимания действительности, нежели парадигма, успевшая стать привычной» [971].

В советское время в теории уголовного права и криминологии исследователи нередко утверждали понятия «привычного преступника» и «социально опасная личность» [972]. Тем самым, отмечают B. М. Анисимков, С. А. Капункин и М. С. Рыбак, отодвигались на задний план утвердившиеся принципы не только уголовного права (виновность), но и уголовно-исполнительного – исправимость [973]. Точнее сказать, не отодвигались, а исключались, практически, виновность, а возможность исправления стала довольно проблематичной. Личность, опасность, деяние связываются единым интегрирующим понятием – «виновность», и рассматривать указанные понятия раздельно без нарушений принципов уголовного права невозможно.

Теория «опасного состояния» личности в свое время считалась крайне реакционной, так как предлагаемая замена наказания мерами безопасности вела к отрицанию основных институтов уголовного права, в частности принципа вины [974]. Но неприятие данной теории было больше формальным и идеологическим. На самом деле она как нельзя лучше отвечает требованиям представителей теории и практики борьбы «с преступностью», считающих возможным применять меры принуждения без выяснения конкретной вины личности, которая не может не выражаться в мотивах и целях деяния.

Результаты проведенных автором исследований показывают, что понятие «привычный преступник» сохранилось у 40 % опрошенных судей. Такое отношение не может не приводить на практике к нарушению принципов уголовного права и сопутствующим негативным последствиям.

С. П. Мокринский так описывает технологию вовлечения государственной власти в непосредственную борьбу с «лихим человеком»: «…зло растет, старые средства действуют слабо, пора искать новые, более совершенные. Временами забытая идея специального предупреждения извлекается вновь из архива истории и в заново сшитом костюме представляется обществу как новейшее открытие науки. И именно в эти периоды “шатания” принимаются новые, часто весьма жестокие законы, в существующих законах поднимаются низшие и увеличиваются высшие размеры санкций, на практике во все возрастающих размерах применяются суровые наказания и смертная казнь. Но результатов, в смысле более успешной борьбы с преступностью или стабилизации политической обстановки, добиваться не удавалось. Ущерб же нравственному климату в обществе приносился весьма ощутимый» [975]. Как отмечает И. И. Карпец, сочувствующих лицам, нарушающих уголовный запрет, становится намного больше [976]. История повторяется и учит тому, что – ничему не учит. Авторы курса российского уголовного права обращают внимание на тот факт, что уголовные репрессии за последние 40 лет не только непрерывно расширялись, но и неуклонно ужесточались [977].

В различных странах по-разному подходят к разрешению проблемы виновности и определению наказания.

Если обратиться к опыту прошлого, то в Законах Ману размер наказания, к примеру лжесвидетеля, отличался в кратном изменении в зависимости от того, по каким мотивам он дал ложные показания: жадности, глупости, страха, дружбы, любви, гнева, невежества или беспечности [978]. В Уложении о наказаниях 1845 г. (ст. 13) мотивы и побуждения относили к обстоятельствам, уменьшающим вину [979].

В § 3553 действующего Свода законов США при определении конкретного уголовного наказания суд учитывает не только характер и обстоятельства совершения посягательства, но и биографию, и данные, характеризующие обвиняемого [980].

В § 46 УК ФРГ 1871 г. в редакции 1987 г. при назначении наказания принимаются во внимание мотивы и цели правонарушителя, взгляды, проявившиеся в деянии, и воля, употребленная на совершение деяния [981].

В § 38 УК Японии 1907 г. считается ненаказуемым действие, совершенное при отсутствии умысла совершить преступление, кроме специально указанных исключений [982].

В ст. 133 УК Италии 1930 г. на судью возлагается обязанность оценить способность виновного к совершению уголовного деяния, связанную с преступными мотивами и характером преступления; с поведением и образом жизни подсудимого до совершения уголовного деяния, во время и после преступления; с личными, семейными и социальными условиями жизни подсудимого [983].

Статья 78 УК Китайской Народной Республики 1997 г. предусматривает смягчение уголовного наказания в случаях: а) проявления самопожертвования в обычной жизни и работе; в) примерного поведения во время борьбы с природными катастрофами или при ликвидации больших аварий; г) наличия крупных заслуг перед государством и обществом. При этом срочное лишение свободы может быть снижено до половины назначенного размера, а если вынесено бессрочное лишение свободы, то наказание снижается вплоть до 10 лет [984].

В ст. 80 действующего УК Дании 1930 г. при определении наказания признано необходимым учитывать наряду с тяжестью преступления также и информацию, относящуюся к личности преступника, включая его общие личностные и социальные обстоятельства, его условия до и после преступления и мотивы совершения преступления. Наказание может быть уменьшено, если деяние было совершено в состоянии сильного волнения, вызванного незаконным нападением или грубым оскорблением со стороны потерпевшего (§ 84), при наличии иной особой информации, касающейся психического состояния преступника или обстоятельств деяния. При наличие же особо смягчающих обстоятельств наказание может быть отменено (§ 85) [985].

В ст. 8 УК Латвийской Республики 1998 г. при определении формы вины лица, совершившего преступное деяние, необходимо установить психическое отношение данного лица к объективным признакам преступного деяния [986].