Николай Придворов - Институт свободы совести и свободы вероисповедания в праве современной России

Государство-ответчик в своем отзыве указало на то, что судебный прецедент в Греции ограничивал роль церковных властей в процедуре выдачи разрешений, отводя им чисто консультативную роль. Кроме того, заявители не обжаловали медлительность министра в представлении ответа. Суд, установив нарушение ст. 9, мотивировал свое решение тем, что имевшая место административная практика являлась злоупотреблением властями процедурой выдачи разрешений в целях ограничения религиозной деятельности неправославных вероисповеданий [122].

Так же в качестве примера, рассмотрим следующую судебную практику по вопросу реализации права на свободу совести и вероисповедания.

Изъятие волос для экспертизы Федеральный Суд Швейцарии расценил как допустимое ограничение права. Суть дела заключалась в следующем «Решение Федерального Суда Швейцарии от 19.12.1995 г.: Окружная прокуратура Цюриха вела следствие в отношении заявителя за совершение нескольких тяжких преступлений сексуального характера. По распоряжению прокуратуры у него должны были изъять несколько волос для проведения экспертизы в Институте судебной медицины. Требовалось установить, потреблял ли заявитель наркотики. Он же объявил, что является сикхом и должен носить волосы нестриженными, то есть решение прокуратуры представляло собой нарушение его свободы веры и совести. Рассмотрев обстоятельства дела, суд установил, что изъятие нескольких волос для проведения экспертизы не является нарушением прав человека».

В отношении Российской Федерации, ратифицировавшей Конвенцию в 1998 г., уже подано несколько жалоб на предполагаемые нарушения ст. 9. В первом деле, «Никишина против России», суд передал ребенка от матери к отцу на воспитание, мотивируя решение вероисповеданием матери. После подачи заявительницей жалобы в Европейский Суд заместитель председателя Верховного Суда РФ принесла протест на все судебные решения по делу. При удовлетворении протеста Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ прямо сослалась на нарушение ст.9 Конвенции. Европейский Суд затем объявил жалобу неприемлемой, мотивируя свое решение восстановлением прав матери. Другие жалобы, поданные в Европейский Суд российскими гражданами, пока еще находятся на стадии рассмотрения их приемлемости. Поэтому в ближайшие годы можно ожидать существенного увеличения дел по данной категории в Европейском Суде [123].

Однако право на свободу совести и религии в отличие от многих других основных прав человека, таких, как, например, права на жизнь или личную неприкосновенность, не всегда поддается четкому определению, установление его границ весьма непросто. Пожалуй поэтому, мы полагаем, что практика Суда по защите этого основополагающего права порой может казаться непоследовательной или даже противоречивой.

В Конституционном Суде Российской Федерации вопросы реализации гаражданами права на свободу совести и вероисповедания неоднократно были предметом рассмотрения. По мнению А. В. Пчелинцева, «Конституционный Суд, пусть с некоторой излишней осторожностью и дипломатичностью, уделил достаточно серьезное внимание вопросам реализации гражданами права на свободу совести и веросиповедания» [124]. Однако Институт свободы совести не согласен с данным мнением и полагает, что «своими решениями КС РФ фактически подтвердил принципы, лежащие в основе ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» и позволяющие властным группам контролировать религиозную сферу на предмет соответствия собственным о ней представлениям. Совершенно очевидно, что реальный механизм кардинального улучшения ситуации в области свободы совести путем обжалования и отмены отдельных положений ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» Конституционным Судом РФ или в результате иных юридических процедур отсутствует» [125].

Мы поддерживаем позицию Института свободы совести и полагаем, что Конституционный Суд РФ не дает должной правовой оценки законодательству в области свободы совести и вероисповедания, которое утверждает государственную религиозную политику и влечет усиление деструктивных процессов в совеременной России.

Если обратиться к судебным делам, связанным с применением Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», рассмотрение которых отнесено к компетенции судов общей юрисдикции, то, по мнению А. В. Пчелинцева и В. В. Ряховского, их можно подразделить на две основные категории [126]:

1) дела, производство по которым возникает по инициативе религиозных организаций и граждан;

б) дела, производство по которым возникает по инициативе органов юстиции, органов прокуратуры и органов местного самоуправления.

Правовые основания для возбуждения судебных дел, относящихся к первой категории, приводятся в пункте 2 статьи 12 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях». Так, в соответствии с указанным положением Федерального закона граждане и религиозные организации вправе обжаловать в суд отказ регистрирующего органа в государственной регистрации религиозной организации, а также его уклонение от такой регистрации. Поскольку государственная перерегистрация религиозных организаций предполагает приведение их устава и иных учредительных документов в соответствие с требованиями Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», то отказ в перерегистрации и, следовательно, уклонение регистрирующего органа от таковой, также могут быть обжалованы в суд в порядке пункта 2 статьи 12 указанного Федерального закона. К уклонению от государственной регистрации (перерегистрации) религиозной организации относится, прежде всего, нарушение регистрирующим органом установленного Федеральным законом срока рассмотрения заявления о государственной регистрации. Как уклонение от государственной регистрации следует рассматривать и необоснованное назначение в отношении религиозной организации государственной религиоведческой экспертизы. Следует отметить, что в соответствии с пунктом 8 статьи 11 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» заявление о государственной регистрации религиозной организации, создаваемой централизованной религиозной организацией или на основании подтверждения, выданного централизованной религиозной организацией, рассматривается в месячный срок со дня представления всех предусмотренных настоящей статьей документов. И только в иных случаях регистрирующий орган вправе продлить указанный срок рассмотрения документов до шести месяцев для проведения государственной религиоведческой экспертизы. Необоснованным уклонением от государственной регистрации следует также рассматривать решение регистрирующего органа о приостановлении процесса государственной регистрации (перерегистрации) религиозной организации, так как подобная процедура не предусмотрена законом.