Елена Войниканис - Право интеллектуальной собственности в цифровую эпоху. Парадигма баланса и гибкости

То, что мы наблюдаем в реальной жизни, находит свое объяснение в существенных преобразованиях экономического и социально-политического характера, которые были вызваны процессами информатизации. В юридической литературе практически не уделяется внимания вопросу о правовых последствиях тех изменений, которые под влиянием цифровых технологий претерпевает фактическое положение пользователя. Современный пользователь – идет ли речь о программе Adobe Photoshop или онлайн-игре, в которой можно осуществлять самостоятельный дизайн разнообразных виртуальных предметов, – перестает играть пассивную роль потребителя культурных благ и становится реальным или потенциальным автором. Изменение функции пользователя делает также очевидной проблему, которую в правовой теории обыкновенно замалчивают. Речь идет о производной природе любого творчества. Само собой разумеющая оригинальность произведения никогда не является абсолютной. Данный факт не является очевидным, когда речь идет о произведениях высокой культуры, однако его сложно отрицать, когда мы имеем дело с произведениями тех же самых пользователей компьютеров. Таким образом, ограничения права интеллектуальной собственности следует рассматривать не как неизбежную уступку сообществу потребителей, а как необходимое условие для стимулирования творческого процесса. Данный принцип справедлив как в отношении авторских произведений, так и в отношении промышленной собственности.

Не менее актуальна проблема защиты прав человека в рамках патентного права.Так, непосредственное отношение к правам человека имеет исключение из объектов патентных прав продуктов, полученных с использованием человеческих эмбрионов, способов модификации генетической целостности клеток зародышевой линии человека, способов клонирования человека, а также иные решения, противоречащие общественным интересам, принципам гуманности и морали (п. 4 ст. 1349 Гражданского кодекса РФ). Проблемы развивающихся стран, связанные с продуктами питания и медикаментами, вынуждают мировое сообщество вводить специальные ограничения в патентное регулирование. Примером здесь может служить принятая в Дохе в ноябре 2001 года Декларация министров о Соглашении ТРИПС и общественном здравоохранении (Declaration on the TRIPS agreement and public health), согласно которой Соглашение ТРИПС не должно препятствовать государствам-членам принимать меры по охране здоровья людей. В июле 2011 года на встрече министров здравоохранения стран БРИКС, в которой участвовал также и министр здравоохранения Российской Федерации, была принята Пекинская декларация. В документе, в частности, сообщается о намерении сотрудничать с другими развивающимися странами по сохранению и продвижению в полной мере положений, содержащихся в Дохинской декларации. Помимо этого, Декларация поддерживает полную реализацию Резолюции Совета по правам человека 12/24 о доступе к лекарственным средствам в контексте права каждого человека на достижение наивысшего достижимого стандарта физического и психического здоровья. Упоминается также необходимость разработки инновационных механизмов передачи прав на интеллектуальную собственность по приоритетным технологиям, которая открывает для стран БРИКС возможность поставлять эти лекарственные средства в страны с низким и средним уровнем дохода [408].

Проблема охраноспособности традиционного знания и генетических ресурсов также заставляет вспомнить о правах человека, так как данные объекты неотделимы от комплекса социальных, культурных, экономических прав, гражданских прав и иных прав, закрепленных во Всеобщей декларации прав человека и в Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах [409].

Помимо просто пиратства, за которое клеймят развивающиеся страны, существует также такой общепринятый термин как «биопиратство», которым в большинстве случаев занимаются предприниматели из развитых стран. Суть биопиратства заключается в переводе того, что находится в сфере общественного достояния, в сферу охраняемых результатов интеллектуальной деятельности. В 1995 году американские исследователи получили патент (United States Patent № 5401504), которым описывается, как с помощью куркумы можно лечить раны. А в 1997 году те же американцы получили патент на рис басмати (United States Patent № 5663484), в котором для сведения цивилизованных народов объясняется, что представляет собой рис басмати, какие у него есть кулинарные свойства, как его готовить, выращивать и т. п.

В октябре 2010 года в городе Нагойя (Nagoya) был принят Нагойский протокол регулирования доступа к генетическим ресурсам и совместного использования на справедливой и равной основе выгод от их применения к Конвенции о биологическом разнообразии. Протокол направлен на обеспечение совместного использования на справедливой и равной основе выгод от применения генетических ресурсов, в том числе путем обеспечения надлежащего доступа и передачи соответствующих технологий в целях сохранения биологического разнообразия. Статья 7 Протокола устанавливает, что каждая сторона в соответствии с положениями внутригосударственного права принимает соответствующие меры с целью обеспечения того, чтобы доступ к традиционным знаниям, связанным с генетическими ресурсами, носителями которых являются коренные и местные общины, осуществлялся с предварительного и обоснованного согласия или одобрения и при участии данных коренных и местных общин. Согласования также требуют условия, на которых предоставляется доступ к генетическим ресурсам.

В рамках Всемирной организации интеллектуальной собственности (ВОИС) в 2011 году прошел очередной раунд переговоров по возможным поправкам в положения о патентной защите Соглашения ТРИПС. Перспективной представляется инициатива ЕС и Швейцарии, касающаяся раскрытия происхождения или источника генетических ресурсов и ассоциируемых традиционных знаний в патентных заявках [410].

Как в рамках иных проблем, возникающих в связи с негативными эффектами использования патентов, наиболее распространенными мерами, направленными на достижение баланса между интересами правообладателей и соблюдением прав человека, остаются принудительная лицензия и требование о максимально полном раскрытии информации в патентной заявке.

Следует подчеркнуть, что подход к решению ряда проблем, связанных с соблюдением прав человека в сфере патентного права, до сих пор остается неочевидным. Неизбежным следствием интеграции прав человека в патентное право является правовая неопределенность, а обеспечение максимально прозрачного регулирования с исчерпывающим перечнем защищаемых прав и предлагаемых правовых решений применительно к такой сфере, как права человека, вряд ли возможно. Требуют решения также и концептуальные проблемы, касающиеся установления корректного и понятного соотношения между патентным правом, с одной стороны, и защитой публичных интересов, требований морали и прав человека – с другой [411].