Юлия Аргунова - Врачебная тайна. Вопросы и ответы

Дело рассматривалось еще до внесения дополнения в ч. 4 ст. 13 Закона об охране здоровья, предоставившего право органам прокуратуры запрашивать такие сведения в связи с осуществлением прокурорского надзора. Поэтому, хотя потребность прокурора в получении сведений о состоянии здоровья Кузнецова в рамках прокурорской проверки с последующей постановкой вопроса перед судом о лишении его водительского удостоверения вполне понятна, иск Кузнецова, с нашей точки зрения, был вполне обоснован.

Однако в своем решении от 13 октября 2012 г. Березовский городской суд пришел к выводу, что оснований для удовлетворения исковых требований Кузнецова не имеется. Суд указал, что в соответствии с Федеральным законом «О прокуратуре Российской Федерации» прокурор при осуществлении возложенных на него функций вправе беспрепятственно входить на территории и в помещения органов, указанных в п. 1 ст. 21 данного Закона, иметь доступ к их документам и материалам, проверять исполнение законов в связи с поступившей в прокуратуру информацией о фактах нарушения закона, требовать от руководителей и других должностных лиц представления необходимых документов, материалов, иных сведений, проведения проверок по поступившим в органы прокуратуры материалам и обращениям. Должностные лица обязаны незамедлительно приступить к выполнению требований прокурора. Основанием для направления заключения врачебной комиссии от 19 июня 2012 г. о невозможности допуска Кузнецова к управлению транспортными средствами явилось соответствующее требование прокурора от 14 июня 2012 г., из которого видно, что прокуратурой г. Березовского по заданию прокуратуры Свердловской области проводилась проверка соблюдения гражданами законодательства о безопасности дорожного движения. Суд посчитал, что само предоставление сведений о состоянии здоровья Кузнецова в связи с подготовкой прокурором искового заявления в суд не противоречит требованиям ст. 13 Закона об охраны здоровья и не может быть квалифицировано как разглашение врачебной тайны, поскольку сведения предоставлены на основании соответствующего запроса и заключение врачебной комиссии приобщено к материалам гражданского дела. О разглашении врачебной тайны, по мнению суда, не могут свидетельствовать и доводы истца о том, что сведения о состоянии его здоровья стали известны ГИБДД ГУ МВД по Свердловской области в связи с запросом прокурора, поскольку данная информация была сообщена для получения сведений о лицах, управляющих транспортными средствами, также по соответствующему запросу.

По мнению суда, Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации» является специальным нормативным актом по отношению к Закону об охране здоровья, позволяющим прокурору получать информацию, подпадающую под врачебную тайну, без согласия гражданина. Отсутствие указания о прокуроре в определенном ст. 13 Закона об охране здоровья перечне должностных лиц и органов, которым такая информация может предоставляться без согласия граждан, не влияет на обязанность предоставлять эту информацию на основании Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации». Суд отказал Кузнецову в удовлетворении исковых требований к ГБУЗ «Березовская ЦГБ» о признании незаконным разглашение врачебной тайны, посчитав, что истцом в соответствии с требованиями ст. 56 ГПК РФ не представлено доказательств, подтверждающих нарушение ответчиком неимущественных прав истца.

Абсолютно такая же позиция была выражена по аналогичному делу и Судебной коллегией по гражданским делам Верховного Суда Республики Татарстан в апелляционном определении от 2 апреля 2012 г. по делу № 33-2721/2012.

К. обратился в суд с иском к Минфину России и ГАУЗ «Республиканский наркологический диспансер МЗ РТ» о компенсации морального вреда, указав, что прокурор Вахитовского района г. Казани обратился в Советский районный суд г. Казани с иском о прекращении истцом права управления транспортными средствами в связи с наличием у него медицинских противопоказаний, а именно: наличия психического и поведенческого расстройства в результате употребления опиоидов, синдрома зависимости от опиоидов. Диагноз был подтвержден медицинским заключением главного врача ГАУЗ «РНД МЗ РТ» от 23 марта 2010 г. на основании запроса прокурора в связи с проверкой исполнения законодательства о безопасности дорожного движения.

Суд признал, что прокурор руководствовался ст. 6, 22, 27, 30, 33 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации» и ст. 5 Федерального закона «О безопасности дорожного движения», согласно которой обеспечение безопасности дорожного движения осуществляется, в частности, посредством проведения комплекса мероприятий по медицинскому обеспечению безопасности дорожного движения. А в соответствии с абзацем 3 ч. 1 ст. 28 указанного закона основанием прекращения действия права на управление транспортными средствами может являться ухудшение здоровья водителя, препятствующее безопасному управлению транспортными средствами, подтвержденное медицинским заключением.

С обоснованностью данных судебных решений согласиться трудно. По нашему мнению, специальным в данном случае является, наоборот, Закон об охране здоровья, ограничивавший, а ныне строго регламентирующий право органов прокуратуры в получении документов, содержащих охраняемую законом тайну. Представляется неверным и позиция суда о том, что Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации» обязывает медицинские организации предоставлять прокурору конфиденциальные сведения при отсутствии соответствующего дозволения в ст. 13 Закона об охране здоровья. Подтверждением обоснованности нашей точки зрения служит недавнее внесение дополнения в ч. 4 ст. 13 Закона об охране здоровья в отношении права прокурора запрашивать и получать при определенных условиях сведения, составляющие врачебную тайну. Если бы правильной была позиция суда, то такого дополнения вводить не потребовалось бы.

В то же время в судебной практике имеются примеры абсолютно иного толкования и применения закона при разрешении подобных споров. Иногда суды принимают половинчатые и в известной мере парадоксальные решения.

Так, Сретенский районный суд Забайкальского края своим решением от 11 мая 2012 г. (дело № 2-95/2012) все же удовлетворил исковые требования Никифорова О.А. к прокуратуре Сретенского района и ГУЗ «Сретенская ЦРБ», однако лишь частично. Суд признал незаконными и противоречащими Закону об охране здоровья действия больницы по предоставлению сведений, составляющих врачебную тайну, по запросу прокуратуры и взыскал с больницы в пользу Никифорова понесенные судебные расходы в виде уплаты госпошлины. При этом суд отказал в иске о признании противоречащими указанному закону действий самой прокуратуры, запросившей данную информацию. При том, что на тот момент в ч. 4 ст. 13 Закона об охране здоровья еще не было включено право органов прокуратуры запрашивать такие сведения в рамках прокурорского надзора. В итоге «крайним» в данной ситуации оказалось медицинское учреждение.