Роман Ромашов - Право – язык и масштаб свободы

Говорить о государственно-правовых закономерностях можно только применительно к вторичной формации. При этом следует иметь в виду, что государство и право, для представителей формационного подхода, выступают в качестве инструментов классового господства, существующих до тех пор пока существуют классы и классовая борьба. Основной закономерностью в рамках экономической формации является повторение классовых конфликтов между эксплуататорскими и эксплуатируемыми классами. Классовый конфликт есть двигатель социального прогресса. Отмена частной собственности, слияние классов и стирание разницы между городом и деревней влекут отмирание государства и права. Таким образом, имеет место завершение государственно-правовой истории и связанных с этой историей закономерностей.

Социально-исторический цикл представляет замкнутый на себя этап истории государства и права. Точка начала и завершения цикла являет собой нулевую отметку. Рождение есть переход из ничего в нечто, смерть/разрушение, распад – переход из нечто в ничто. Можно говорить о линейности истории народа, земли, веры, но государству и праву, так же как и отдельным людям, свойственно рождаться и умирать.

В рамках циклической истории следует выделять закономерности двух типов: закономерности развития в рамках длящегося цикла и закономерности смены циклов.

Закономерности государственно-правового развития в рамках длящегося цикла измеряются событиями, характеризующими возникновение и становление государственных институтов и механизмов правового регулирования (это своего рода рождение и юность государства) [388], фазу государственно-правового «среднего возраста» характеризующего стабильное состояние государственно-правового развития, государственно-правовую аномию, обусловливающую снижение эффективности государственно-правового управления, нарастание кризисных тенденций и обусловленной этими тенденциями социальной напряженности, пиком кризиса является политико-правовой хаос, фактическое безвластие – охлократия. Возникновение нового государства и права происходит в условиях открытого гражданского конфликта и во всех случаях связано с установлением диктаторской авторитарной формы правления.

Закономерности смены циклов определяются по методике кругового и спирального развития. Круговой цикл в прямом смысле «замкнут на себя». Всякий раз в конечной фазе происходит обнуление баланса, история начинается с отрицания позитивного опыта предшествующего периода и его негативной критики осуществляемой идеологами «новой» государственно-правовой политики. Развитие по спирали предполагает использование наследия прошлого выраженного в государственно-правовой традиции и культуре для формирования государственно-правового настоящего. Спираль не обязательно означает прогресс как форму улучшения политикоправовой реальности, но это в любом случае качественное изменение ее смысла и содержания.

Россия и Запад, являются самостоятельными государственно-правовыми конструкциями взаимодействие между которыми не носит интегративного характера. Запад развивается по спиральной цикличности: можно выделять античный (дохристианский), патримониально-теологический и политико-правовой (длящийся в настоящий период) циклы. Россия развивается по круговому циклу, в пределах которого воздвигаются и разрушаются вертикали власти и формируемые властью управленческие отношения. При этом название модели этих отношений большого значения не имеет. Это может быть и империя, и «высшая форма демократии – диктатура пролетариата» и «суверенная демократия». Неизменным остается одно: вертикальная иерархия системы управления, в рамках которой государство олицетворяется в бюрократическом аппарате, по сути своей, владеющим страной и народом. В таком понимании, «государство» есть смысловая конструкция характеризующая уровень политико-правового развития России и, вместе с тем, критерий выявления закономерностей динамики круговой цикличности отечественной истории, включая идеологию.

Идеология – это: 1. Система взглядов, идей, представлений, характеризующих то или иное общество. 2. Совокупность связанных между собой идей и требований, выступающих как основа конкретных действий, решений [389].

Опираясь на приведенную дефиницию, можно сформулировать определение государственной идеологии как совокупности идей и взглядов характеризующих конкретное государство на определенном этапе его исторического развития и определяющих его внутреннюю и внешнюю политику.

Государственная идеология является важнейшей сущностной характеристикой любого государства, определяющей смысл государственной деятельности и ее направленность.

Рассмотрение государственной политики в качестве динамической категории существующей и изменяющейся в рамках определенного социо-пространственно-временного континуума, позволяет говорить о ней как о циклической системе, подчиняющейся в своем развитии определенным ритмам. В качестве фактора определяющего и задающего ритм правовой политики выступает организация публичной политической власти. Л.А. Тихомиров в своей работе «Монархическая государственность» отмечает, что «несмотря на общность целей и сходство средств политики всех государств, различие между политикой монархии, аристократии и демократии неизбежно существует. Это зависит от различия свойств верховных принципов. В общем арсенале политики есть средства действия, наиболее подходящие для одной формы Верховной власти, наименее для других. Для того, чтобы осуществлять цели государства наиболее действительно, быстро и экономно, нужно уметь пользоваться именно той силой, теми свойствами, которые представляет данная верховная власть; пробуя при ней действовать по незнанию или недоразумению так, как это свойственно какой-либо другой форме верховной власти, мы можем только истощать и компроментировать свою… Сознательная подделка какой-либо формы верховной власти под способы, действия другой не имеет ни малейшего смысла. Государства, сознательно подделывающиеся под формы действия других, неизменно осуждены на гибель» [390]. Интересно, что строки эти написаны человеком, в молодости активно участвовавшим в деятельности террористической организации «Земля и воля», ставящей перед собой задачу уничтожения монархического правления в России, а в зрелом возрасте пришедшим к вере и ставшим крупнейшим идеологом монархизма и видным религиозным философом. Если применить сказанное к истории российской государственности, то нетрудно заметить, что на всех этапах политика российского государства тяготела к монократическим формам правления, основанным на выстраивании иерархической пирамиды (вертикали) публичной власти замыкающейся в своей вершине на фигуре персонифицированного главы – «правителе, а, по сути, хозяине земли русской». При этом не столь важно как в формально-юридическом смысле именовалась должность занимаемая «Верховным правителем» – великий князь, царь, император, генеральный секретарь ЦК партии, президент [391]. На всех этапах отечественного политогенеза (и современный этап исключением не является) государственная политика осуществлялись в ритме задаваемом «сверху». Так же как в симфоническом оркестре музыканты подчиняются дирижеру, так же и в политике исходящей от централизованной государственной бюрократии основные властные полномочия сосредоточены у «главного государственного чиновника» дирижирующего «бюрократическим оркестром». Возникает вопрос: можно ли в условиях системы централизованной публичной политической власти в положительном контексте говорить о ее разделении? Безусловно, нельзя. Сама природа централизованной власти исключает ее разделение, а, следовательно, и оценивает разделение исключительно в негативном смысле. Государство – это, прежде всего, государственный суверенитет, означающий верховенство и независимость государства по отношению ко всем другим субъектам политических отношений. По сути своей, суверенитет и есть высшая власть, принадлежащая государю, и не подлежащая какому бы то ни было ограничению (за исключением собственной совести и божественной воли) делению, либо делегированию.