Рихард Гаррис - Школа адвокатуры. Руководство к ведению гражданских и уголовных дел

Но вы не ограничитесь этим: вы ушли еще очень недалеко. Следующий свидетель сделает ту же ошибку и, может быть, прибавит частицу к отрывкам улик. Предположим, что в четверг светило солнце, а в пятницу шел дождь. Вот простор для упражнения и радости вашего остроумия; не бросайте оружия, пока не заставите свидетеля признать, что встреча его с товарищами произошла под дождем. Вам, конечно, не добиться этого прямыми вопросами и в прямых ответах; но ответы не всегда заключаются в словах; они иногда проскальзывают против воли свидетеля в его манерах и обращении; он отвечает, не желая отвечать и даже вовсе не подозревая своих ответов. И впечатление от таких ответов будет то же, как и от ответов словами, если допрос ведется умело. Вы не будете настолько просты, чтобы дать ему догадаться, что вопросы наводят его на упоминание о дожде; это значило бы отказаться от цели; вы дойдете до нее только при условии, что она не будет видна допрашиваемому. Во все время допроса его мозг будет занят напряженной работой, старанием догадаться, к чему клонятся задаваемые вами вопросы; вы должны столь же старательно скрывать это от него. Один полисмен сказал мне однажды на выездной сессии в Мидленде: «Он умеет допрашивать, сэр: у него никогда не разберешь, куда он гнет».

Если вы заставите этих двух свидетелей признать хотя бы незначительное обстоятельство, сколько-нибудь подтверждающее предположение, что встреча была в пятницу, алиби уже почти уничтожено. Но вот за решеткой является С. Благодаря некоторому усилию памяти он оказывается в состоянии припомнить, по чьему заказу и какой работой он был занят; могло быть, что в это самое утро у него где-нибудь сломался станок. Самое ничтожное, постороннее на вид обстоятельство имеет свою ценность, если может осветить хотя бы одну точку дела. Если он отвечает быстро, он легко попадется на двух, трех вопросах. Если будет слишком осторожен, он сам выдаст себя: вы можете идти за ним, отпустить ему лесу, как щуке, проглотившей крючок. Возможно, что и работы у него не было, и станок не ломался, и вы все-таки можете установить его привычки, образ жизни, обстановку, его окружающую, и трудно допустить, чтобы среди всего этого вам не пришлось уловить какой-нибудь факт, который в связи с другим каким-либо фактом мог быть только в пятницу, а не в четверг.

Самый незначительный факт может быть связан с другим, более крупным, таким, точное время наступления коего общеизвестно или который заведомо для всех мог произойти только в тот, а не в другой день недели. Таким же образом можно вести допрос и прочих лжесвидетелей, помня притом, что допрос каждого из них должен искать новых фактов, касаясь предыдущих лиц в той мере, насколько это нужно, чтобы изобличить свидетелей в противоречии; эти новые факты, как бы малы они ни были, могут в своей совокупности обратить все алиби в пыль.

Здесь уже сказано больше, чем я думал сказать о перекрестном допросе. Целесообразность указанных мной приемов может быть доказана только применением их на практике, а не отвлеченными рассуждениями. Многие из этих замечаний могут показаться общими местами; тем не менее они составляют коренные основы адвокатского искусства, а знание этих основ часто приходит к нам лишь после долгого опыта или благодаря дружеским советам тех, кто знает больше, чем мы. Иной раз оно приходит лишь после горьких разочарований или тяжелых нравственных ударов. Я привел эти указания в надежде избавить некоторых от тех тягостных, напряженных усилий, которых столь многим не пришлось миновать.

Я ни разу не позволил себе такого указания, которое могло бы помочь адвокату сбить с толку или толкнуть в капкан свидетели добросовестного и правдивого; такой свидетель должен быть всячески ограждаем на суде; я хотел только указать те приемы, с помощью которых можно бороться против людей лукавых и бесчестных, чтобы наказать наглость и изобличить обман.

Мне остается прибавить еще одно замечание. Когда вы сделаете все то, что в ваших силах, чтобы изощриться в искусстве перекрестного допроса, следующая ваша задача будет заключаться в том, чтобы как можно реже этим искусством пользоваться; никогда не прибегайте к перекрестному допросу, если нет в этом прямой необходимости, а если начали допрос, спрашивайте как можно меньше и не задавайте вопросов без определенной цели. Искусный допрос почти всегда бывает краток.

Этот отдел не требует подробного разбора.

Не следует думать, что передопрос свидетелей не имеет значения для дела; напротив того, и этот момент в процессе заслуживает старательного изучения: в нем есть свои опасности, как и свои выгоды. Его главная задача заключается в том, чтобы исправить разрушения, причиненные обвинению перекрестным допросом.

Если вы следили за перекрестным допросом с тем непрерывно настороженным вниманием, с которым это должно делать, вы заметили и запомнили нанесенные вам удары. Некоторые из ваших доказательств совсем сметены из дела; другие так расшатаны, что утратили всю свою стройность и имеют самый непрочный вид; третьи оказываются покрытыми, если можно так выразиться, облицовкой толкований, которую необходимо снять; на земле в беспорядочных кучах валяются всякие обломки: надо выбрать их оттуда, если вы хотите восстановить обвинение во всей его крепости. Словно ураган пронесся над вашей усадьбой, опрокинув несколько служебных построек на дворе, грозя гибелью и главному дому. В таком положении вещей вам будет немало работы. Первый вопрос — с чего начинать. Начинайте там, где сделан первый пролом. Свидетель, быть может, одним из своих ответов сказал не то, что хотел сказать; эта злосчастная ошибка могла быть основанием всей последующей разрушительной работы. В таком случае, устранив эту ошибку и идя дальше в том же направлении, вы постепенно, без труда можете починить и все другие разрушения, ею причиненные. В этом, как и во всем прочем, необходима строгая последовательность и порядок. Ведите свой ремонт в том же порядке, в каком противник ломал и сносил ваши постройки. Получив надлежащее разъяснение в этой стадии процесса, ваши доказательства могут еще выиграть благодаря временно застилавшей их неясности.

Но если только передопрос не является безусловной необходимостью, передопрашивать свидетеля ни в коем случае не следует. Нельзя снова браться за своих свидетелей ради каждого пустяка. Если противнику и удалось установить или опровергнуть какое-нибудь незначительное и несущественное обстоятельство, но основные факты дела остаются непоколебленными, предоставьте присяжным справиться с этим. Но известное обстоятельство может быть хотя и незначительным на вид, однако все-таки не лишенным значения по существу вопроса. Он может получить известную силу от своего положения в ряду других данных дела. Ничтожная пылинка, попав в глаз, может сильно мешать зрению; кому мешает она под каблуком сапога? Надо убрать все то, что попало не в свое место, но нет нужды браться за лопату и тачку там, где достаточно махнуть платком. Воздержавшись, когда можно, от передопроса, вы избегаете опасности особого рода: опасности перекрестного допроса своих собственных свидетелей.