Владислав Шейченко - Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суде

Наличие сомнений, во всяком случае, подрывает позицию обвинения по вопросу виновности. Речь идёт только о сомнениях в доводах и выводах как обвинения, так и суда, а также сомнительных доказательствах. Сомнения же от защиты сами по себе лишь направлены на возбуждение сомнений обвинительности, но такой же силы не имеют, не значимы, не обязательны к обсуждению. Но, опять же, по прямому тексту расцениваются только в пользу защиты одни лишь сомнения в виновности, а не в причастности или по другим обстоятельствам. Ну, что за хрень такая?

Сомнения стороны обвинения и суда должны иметь явную выраженность в любой однозначно воспринимаемой форме. О сокрытых в башках, не высказанных вслух или на письме сомнениях можно лишь догадываться и никогда не установить их чётко.

Презумпция Невиновности установила прелюбопытное правило «обработки» возникающих сомнений. Предложена такая процедура: Если обнаружились сомнения, их следует (пытаться) устранить; устранение сомнений производиться в порядке, установленном УПК РФ; если сомнения не устранены, то они должны толковаться в пользу обвиняемого. Согласись, довольно мутные процедуры при последовательности невнятных условий их осуществления. Мы не найдём ответов: каким образом заявляются сомнения? кто их должен устранять? с помощью каких средств? где предел процессу устранения? как производить толкование? Гипотетически мы можем представить ситуацию. Судья: Ой, у меня возникли сомнения в виновности Коленьки, давайте их устранять. Иные участники: Давайте-давайте (или – Не давайте). Пошло брожение. Через некоторое время: Достаточно, сомнения устранены (или) Сомнения не устранены, и я их решил толковать в пользу Коли. Николай, вы чувствуете пользу? Далее судья выносит решение по итогам устранения, а в протоколе фиксируют весь такой движ. В другом варианте сомнения зародились внутри судьи, и он самостоятельно, внутримысленно осуществил попытку устранения. Но как же тогда другим участникам станет известно о том, что только вот происшедшие мероприятия являлись деятельностью по устранению сомнений. А ведь всякое действие, предписанное УПК, должно протоколироваться по существу, значит, и мыслительный процесс рождения, течения, всяческих попыток устранения сомнений? Бред!

Между тем, в УПК не прописан приемлемый специальный порядок устранения сомнений, такая процедура не обеспечена правилами её осуществления. Это откровенно препятствует самой возможности и праву участников осуществлять устранение сомнений именно «в порядке, установленном УПК». Теоретически можно бы приравнять процедуру «устранения сомнений» с известной процедурой «устранения противоречий между доказательствами». Но Сомнения и Противоречия – не равные понятийные объекты, хотя противоречия и порождают сомнения, и в таком раскладе устранение противоречий в некоторой степени устраняет и сомнения. Да только Сомнения – это ж мыслительно-чувственная среда, которая не может быть визуально отражена, как и любой иной мыслительный процесс в реальном его течении. При отмеченной процессуальной значимости процедуры работы с сомнениями как действия, процедура эта не может быть достоверно, точно и результативно отражаться в документальном виде – протоколироваться, не доступна для нормального обсуждения и проверки её правильности. Всё это, опять же, вздобряет почву для произвола. Так или иначе, при вдруг выявленных тобой сомнениях у обвинителей или суда, ты вправе требовать возбуждения процедуры устранения сомнений и вынесения решения по её результатам (если необходимость в этом появиться), либо ссылаться на нарушения порядка УПК, когда при наличии сомнений такие действия и решения не произведены.

Если же предположить, что позыв об устранении сомнений обращён только лишь к самому сомневальцу, который и должен бы самомысленно их устранять, то и в этом случае оговорка о необходимости устранений выглядит калекой в общей более-менее нормальной конструкции «производства» по УПК. Во-первых, непонятно, обязан или только вправе тот же судья устранять сомнения; Во-вторых, сомнения либо есть, либо их нет, можно сомневаться и в наличии самих сомнений, и не дело «беспристрастного» судьи заниматься самопереубеждением; в-третьих, всё та же проблема отсутствия процессуального механизма для устранения сомнений не позволяет законным образом и эффективно осуществлять устранение с фиксацией процедур и закреплением своих выводов в судебном решении; В-четвёртых, нормативная неопределённость не позволяет вышестоящим инстанциям проверять эти же действия и решения а участникам как-либо их контролировать и влиять на развитие ситуации. Например, судья постановляет приговор о невиновности, обосновывая его: появились сомнения в виновности; эти сомнения в судебном разбирательстве не устранены; суд их растолковал в пользу обвиняемого (подсудимого) Скотова, а потому суд приходит к выводу о недоказанности его вины – Оправдать. Далее, кассационная инстанция отменяет такой приговор, приходя к выводам: суд первой инстанции не принял всех мер к устранению сомнений. И то и другое – клоунада.

Извини, курсант, за обилие текста вокруг «сомнений». Но в этом вполне ясный пример сознательной порчи законов, когда глупыми, но намеренными в своей бестолковости формулировками основные и важные гарантии сводятся на «нет», фактически аннулируются. И ты сам можешь пользоваться такими изъянами в целях защиты, вгоняя недругов в его же ловушки.

Не менее двусмысленной является и формулировка «толкуются в пользу обвиняемого». Потолковали бабки у подъезда и разошлись – каждая при своём. Почему напрямую было не указать: «означают невиновность обвиняемого»? Словечко «польза» чересчур размазанное и вовсе не равнозначно категорическому выводу о невиновности. Считаю, что в любом случае выявления стороной защиты сомнений в виновности по позиции стороны обвинения или суда имеется необходимость определять такие сомнения как фактическое основание невиновности в целом.

Обвинительный приговор не может быть основан на предположениях?

Быть основанным – значит, иметь основания (опору, фундамент, базовую площадку). Основания в приговоре бываю правовые – то есть позволившие суду принять это решение соответствующие нормы права (положения статей закона), и бывают основания фактические – то есть использованные доказательства и выводы суда. Норм процессуального права предположительного содержания не бывает вообще. Поэтому четвёртая составляющая часть ПН касается только фактических оснований и, значит, запрещает обоснование приговоров предположительными доказательствами и предположительными выводами. Так?