Александра Баркова - Русская литература от олдового Нестора до нестарых Олди. Часть 1. Древнерусская и XVIII век

Итак, мы выяснили, что в древнерусской литературе тема любви, причем плотской любви, есть. И всё называется прямо, без метафор и эвфемизмов. Поэтому там, где прямо не говорится о любви, что о чувстве, что о вожделении, там этого нет. Не надо ловить белую кошку в светлой комнате, если ты видишь, что ее там нет, даже если тебе очень-очень нужна кошка. Ну нет там ее, не поймаешь.

И вот здесь, переходя уже непосредственно к «Повести о Петре и Февронии», я хочу ответить на самый главный вопрос: почему текст, который изначально был написан как житие – мы называем это повестью, но для Ермолая-Еразма это житие, – почему он вдруг начинен фольклорными мотивами, некоторые из которых носят сказочный характер, а в некоторых откровенно видны следы язычества? В чем было дело?

Ермолай-Еразм был отнюдь не только автором жития Петра и Февронии. Он был автором трактата под названием «Правительница», причем правительница – это не женщина, которая правит, а это наставление в правлении. И вот он в этом трактате пишет, что « если же поищем теперь благоверного царя, ни у одного народа, кроме русского народа, не увидим царя православного …». Падение Константинополя – это 1453 год. « И уж если справедлив он по вере, то стоит ему без устали стараться, принимая во внимание то, что к благополучию подданных, заботиться в делах управления не только о вельможах, но и о самых последних ». Итак, православный царь, как пишет глубоко христианский человек, должен заботиться не только о вельможах, но и о простых людях. Как вы думаете – почему? Я подчеркиваю, речь идет о христианской точке зрения. Сугубо христианской. Тут нету общечеловеческих ценностей. Есть ценности христианские. Общечеловеческие ценности – это вообще продукт XXI века.

« Необходимы вельможи, но вовсе не трудом своим снабжаются они. Необходимы прежде всего земледельцы », – пишет он. Почему, почему, почему? Это христианская точка зрения! Почему же необходимы прежде всего земледельцы? Что же такое делает земледелец – важное с православной точки зрения?

Из зала: «Сеет».

А также жнет, а также молотит, а также мелет, а также печет… ну и?

Из зала: «Кормилец».

Какое отношение кормилец имеет к христианской точке зрения?! Вы мне тут общечеловеческие ценности не несите, у нас тут шестнадцатый век, а не двадцать первый! Они думают о жизни вечной.

Из зала: «Может потому, что их больше».

Категорически мимо! Да, земледелец сеет хлеб и всё прочее с хлебом делает, ну и? Какое отношение хлеб имеет к православию? Про евхаристию слышали? Про то, что хлеб – это плоть Христова, слышали? Как Лев Толстой язвил на тему, что священник быстренько доел и допил Бога в «Воскресении». Мы, например, это в школе проходили. Наше знакомство в школе с романом «Воскресение» сводилось к сцене причастия в тюремной церкви, где Толстой всячески язвит на тему евхаристии, на тему претворения вина и хлеба в плоть и кровь Христову.

Так вот что пишет Ермолай-Еразм: « Необходимы прежде всего земледельцы: от их трудов хлеб, а от него начало всех благ – хлеб на литургии в бескровную жертву приносится Богу и в тело Христово обращается ». Теперь вспомнили наши советские булочные, где везде было написано: «Хлеб – всему голова», «Хлеб на стол – и стол престол, хлеба ни куска – и престол доска» и прочее. И здесь надо понимать, что наш советский культ хлеба, который подается как уважение к труду крестьян, есть не что иное, как наследие традиционной культуры: отношение к хлебу как к сакральному было не только в сугубо православной культуре, то, что вам сейчас озвучено через Ермолая-Еразма, но и в культуре народной, потому что хлеб считается оберегом от злых сил. И, что характерно, реального уважения к хлебу в советское время было гораздо меньше, чем сейчас. Потому что, как вы помните, он черствел безбожно, сортов было полторы штуки, качество печальное. Сейчас хлеб уважают куда как больше.

А теперь смотрите очень хитрый выверт логики Ермолая-Еразма. Итак, хлеб на литургии в тело Христово превращается. Хлеб производят крестьяне, следовательно, крестьяне наиболее близки к Богу. Эта логика понятна? Следовательно, всё крестьянское наиболее близко к Богу. Следовательно, фольклор наиболее близок к православию. Вот ход его мысли. Кто его понял? Извините за нескромность: по-моему, я одна. Ну, и те, кто это узнал от меня, потому что я вам честно скажу, что я нигде, ни в одной работе, ни от кого не слышала подобной трактовки «Повести о Петре и Февронии». Эта трактовка – стопроцентно авторская разработка.

Мне проще, потому что я много лет провела за изучением Японии. В Японии дело такое. Когда японцев разделили на четыре сословия, то высшим сословием, конечно, были самураи (потому что самураи и делили), а вот на втором месте стояли крестьяне, потому что для японцев мир богов – он вот сейчас, здесь, на земле, а значит, японский крестьянин живет в раю. Нет, жизнь у них была не райская, прямо наоборот. Но он живет среди богов. И рис в условиях Японии это дар богов. Так что японский крестьянин с богами общается, он непосредственно от богов рис получает… Знаете, это подозрительно похоже на Ермолая-Еразма, только без евхаристии, но зато богов много и прямо из рук богов благо и приходит. И отсюда даже в современной японской культуре отношение к крестьянам очень уважительное. Крестьян сейчас там осталось не так уж и много. Но в современной японской культуре сказать, что мы едим рис с собственного поля, которое возделывает глава семьи, весьма пожилой дедушка, это очень престижно (у них японская техника, рисосеялки, то есть не надо наклоняться сажать в лужу каждый росточек риса, всё собирает опять же автоматика, поэтому пожилой дедушка с этим вполне справляется). Это к вопросу об автономии стариков в высокотехнологичном обществе. То есть старики живут в деревне, в доме, которому за сто с лишним лет, а все остальные живут в городе и приезжают обязательно на Новый год в этот старый дом. И вы знаете, это для них – приехать действительно к богам и умершим предкам. Нам такое уже недоступно, потому что мы уже не в том сознании, чтобы приехать на Новый год к реальному Деду Морозу. Мы можем, конечно, съездить в Великий Устюг, но мы понимаем, что там в тереме нас встретит хороший актер. А для японца приехать в крестьянский родовой дом – это всё равно что в мир богов явиться. И, соответственно, всё, что идет из земли, идет из рук богов, поэтому, если доктор химических наук скажет, что отец у него крестьянин, это просто гордость-гордость.

На язык русской культуры это не переводится, и, как вы понимаете, Ермолай-Еразм, несмотря на все свои рассуждения, остался непонятым. И уважения к крестьянам на том основании, что они выращивают хлеб и хлеб претворяется в тело Христово в евхаристии, у нас в культуре не возникло. Чего не было, того не было. У нас православие не подхватило эту идею. И поэтому Ермолай-Еразм с его поэтизацией крестьянства остался абсолютно никем не понятым. И, как я уже говорила, когда я была студенткой, то мне хотелось видеть у него отголоски язычества. Какие отголоски язычества в житие, вы вообще о чем?! Это абсурд полный. Или же мне рассказывали другие студенты с негодованием, что преподаватель, христиански настроенный, просто закрывает глаза на всяких там зайцев, скачущих перед Февронией, и рассуждает исключительно о том, что Феврония усмиряет гордыню князя Петра. Это, конечно, правда, она усмиряет гордыню Петра, но со скачущим зайцем тоже надо разбираться. Из песни слова не выкинешь. Так что вот такой редчайший был у него выверт логики, и, как я уже сказала, это привело к катастрофической неудаче.