Александра Баркова - Русская литература от олдового Нестора до нестарых Олди. Часть 1. Древнерусская и XVIII век

Из зала: «Домострой».

Замечательно. Давайте мы его немножечко почитаем, а потом вернемся к политике. Я с вами попредаюсь неким ностальгическим воспоминаниям, потому что читать его в прекрасном 1988 году было делом увлекательным. Я с той поры не особо перечитывала. Мне хватило.

Что мы с вами в первую голову знаем о «Домострое»? Мы знаем, что домостроевские порядки – это то, что родители имеют право бить своих детей. Это, конечно, правда. Но надо понимать, что «Домострой», в отличие от «Книги о вкусной и здоровой пище» (тоже энциклопедия!), касался всех вопросов устроения жизни и, что самое любопытное, «Домострой» описывает – вы будете сильно удивляться! – то, что в сегодняшней культуре называется термином «средний класс». То есть вы увидите, что там речь идет о хозяйке, которая что-то отдаст слугам. Или же что рачительная хозяйка умеет делать сама, ручками то и это, но при том она управляется со слугами так-то. И хозяин тоже должен следить, чтобы слуги не воровали. То есть, с одной стороны, они трудятся сами, они не на полном обеспечении, но, с другой стороны, слуги у них есть. Идеал среднего класса.

Как я уже сказала, «Домострой» нам дает полный свод правил жизни. Поэтому чему посвящена первая часть «Домостроя»? Рассказывайте мне.

Из зала: Духовному.

Духовному. Вот именно! Наловчились уже. Уже понимаете, что речь идет о православных людях. Поэтому, как уже говорилось, ответственность за спасение душ – жены, детей и…

Из зала: Слуг.

…слуг, совершенно справедливо! – лежит на хозяине. Поэтому первая часть «Домостроя» будет посвящена религиозным вопросам. Как следует в церковь ходить, праздники соблюдать, посты соблюдать и прочее и прочее. Затем переходят к вопросам семейным. И вот тут, действительно, в частности будет: « Наказывай сына в юности его, ибо упокоит тебя в старости твоей и придаст красоты душе твоей, и не жалей ребенка. Если прутом посечешь его, не умрет, но здоровее будет, дабы ты, казня его тело, душу его избавляешь от смерти. Если дочери у тебя, направь на них свою строгость, так ты сохранишь их от бед телесных и не посрамишь лица. И не твоя вина, если по глупости своей нарушит она девство и станет известна знакомым твоим. Если дочь отдашь беспорочной, то великое дело совершишь, ибо в любом обществе похвалишься. Любя сына своего, учащай ему раны, и потом не нахвалишься им. Наказывай сына с юности и потом порадуешься в зрелости. Воспитай дитя в запретах, найдешь в нем покой и благословение. Не улыбайся ему, играя. В малом послабишь – в большом пострадаешь. Не давай ему волю в юности, но сокруши ему ребра, пока он растет ». Вот так. «Сокруши ребра». Ноу комментс, как говорится.

Я вот что хочу сказать. Вам надо понимать, что «Домострой» с этими представлениями не на пустом месте вырос. «Домострой» здесь резюмирует то, что в принципе культурой наработано, потому что русская культура и, шире, славянская культура относятся к тем, кто считает, что строгость и жестокость с детьми – это норма. И я здесь всегда привожу вот какой пример. Когда я была студенточкой и учила польский язык, мы проходили числительные (что неудивительно). И мы, в частности, читали по-польски следующее упражнение – подчеркну, ради числительных! В переводе текст примерно таков: «Идет человек по улице и видит: сидит старик и плачет. Человек его спрашивает: почему пан плачет? Тот отвечает: “меня побил отец”. – “А за что же вас побил отец?” – “За то, что я не слушался дедушку”. – “А сколько же пану лет?” – “Шестьдесят лет”. – “А сколько же лет вашему отцу?” – “Восемьдесят лет”. – “А сколько же лет вашему дедушке?” – “А дедушке сто лет”». Самое шокирующее то, что это упражнение на числительные. Ситуация несколько фантастична, потому что, как вы понимаете, до ста лет мало кто доживал, но при этом предполагается, что ничего фантастического, кроме редкостного долгожителя дедушки, тут как бы и нет. И это Польша, у которой «Домостроя» не было. Понимаете, это действительно славянский менталитет. И если посмотреть на то, как мы сейчас относимся к нашим детям и как в современном обществе любые побои родителей в отношении детей будут восприниматься как ай, какой ужас, то есть чему радоваться. Потому что, дорогие мои, когда мы говорим: ай, какой кошмар, родитель побил ребенка! – это значит, что наше общество очень гуманное. А вот когда это банальное упражнение на числительные, то есть когда сама ситуация не выглядит исключительной, вот тогда, извините, это традиционное общество.

Идем дальше. Давайте посмотрим образ жены. « Если дарует Бог жену добрую, получше камня драгоценного, такая по корысти добра не лишит, всегда хорошую жизнь устроит своему мужу. Собрав шерсть и лен, сделает, что нужно, руками своими, будь как корабль торговый, вбирая в себя богатство и возникая из ночи. И даст она пищу дому и дело служанкам, от плодов своих рук увеличит достояние намного » и т. д. « Не угасает ее светильник всю ночь. Руки протягивает к прялке, а персты берутся за веретено. Милость обращает на угоду и плоды трудов подает нищим, не беспокоится о доме муж ее; самые разные одежды расшитые сделает мужу своему, и себе, и детям, и домочадцам своим ». Вот такой вот образ рачительной хозяйки.

Мы с вами о всяких страстях наговорились, а теперь поговорим о страстях другого рода. Я недаром упорно сравниваю «Домострой» с «Книгой о вкусной и здоровой пище», потому что я-то сама человек, воспитанный в традиционной русской семье, то есть битый-перебитый, и эти пассажи про то, как надо бить ребенка, я воспринимала, будучи студенткой, абсолютно спокойно. Для меня в восьмидесятые годы факт битого ребенка – это была абсолютнейшая норма жизни. И вот когда я первокурсницей – до сих пор помню этот день! – села читать «Домострой», я ожидала увидеть там какие-то описания зверств. Ну, прочла то, что вам цитировала. Ничего особенного, всё как дома. А шокировало меня там совершенно другое. Это был 1988 год. Вы помните, что творилось на наших прилавках в восемьдесят восьмом году? Это было время, когда мы стремительно переходили от советского дефицита к жути девяностых. Когда уже возникали очереди на несколько часов за обычными продуктами. Понятие «достать» было абсолютнейшей нормой жизни. Мои одногруппницы в университете начинали рассказывать анекдоты про бутерброд с хлебом. Впереди были анекдоты про «Взвесьте мне килограмм еды. – Приносите, взвешу». И вот в это время я читала «Домострой». Буквально следующее: « А еду мясную и рыбную, и всякие пироги, и всякие блины, и всякие каши, и кисели, всякие блюда печь и варить, – все бы сама хозяйка сама умела, чтобы всех слуг научить всему, что знает ». И так далее все, как это надо учить делать: « А с Семенова дня купит яловую телку или что нужно, но не сразу, а выждав, когда подешевле станет – тогда ты побольше и купишь. Мясо про запас засоли и провяль, а потрохом семья всю осень сыта. На коже да на сале половину денег вернешь, да еще и сала для себя натопишь, запасешься жиром. А потроха, головы, уши, губы, височные кости и мозг, кишки, осердье, копыта, ноги, печень, почки женки обработают да кашею жирной со шкварками начинят – а каша была бы овсяная, гречневая да ячневая, да всякая, какую захочешь ». И так далее. « Свиней, выращенных дома, забивай осенью и туши про запас …» У вас тут уже желудки урчат, я не буду продолжать цитату. На сытый желудок сами почитайте. В конце восьмидесятых годов читать про это немыслимое гастрономическое изобилие никаких нервов не хватало. И в моем сознании «Домострой» – это книга о том, как много и вкусно жрали на Руси.