Роман Красильников - Танатологические мотивы в художественной литературе [Введение в литературоведческую танатологию]

Самоубийство в подавляющем большинстве религий считается самым страшным грехом, так как в нем нельзя покаяться. Как и в убийстве, тут присутствуют два элемента: субъект и объект, но они совмещены в одном сознании. Современные психологи отмечают, что «ощущение бессмертности нередко выступает как компонент переживания самоубийства» [Паперно 1999: 13].

Изучение убийства как феномена культуры не привело к созданию специального танатологического направления. В силу своей отрицательной смысловой нагрузки оно не получило развития в философской мысли. Не создана еще фундаментальная работа, наподобие книг Ф. Арьеса, М. Вовеля или И. Паперно, по проблеме восприятия убийства в истории ментальностей. Криминология является пока лишь юридической дисциплиной с особой практической методологией. Тесно связана с проблемой убийства теория агрессивности ( агрессология ), характеристику которой можно найти в «Анатомии человеческой деструктивности» (1973) Э. Фромма. Он выделяет два основных направления в объяснении агрессивности: инстинктивизм (З. Фрейд, К. Лоренц) и бихевиоризм (А. Басс), спорящие о наследственной или приобретенной сущности деструктивности по отношению к другим людям [Фромм 1994: 74]. Э. Фромм отмечает, что необходимо различать виды агрессии: «биологически адаптивную», «способствующую поддержанию жизни», «доброкачественную» и «злокачественную», «не связанную с сохранением жизни» [Там же: 163]. Именно «злокачественная агрессия» приводит к уничтожению человеком себе подобных, другими словами – к убийству. Э. Фромм описывает ее подвиды: «садизм (страстное влечение к неограниченной власти над другим живым существом)» и «некрофилию (страсть к разрушению жизни и привязанность ко всему мертвому, разложившемуся, чисто механическому)» [Там же: 24]. С помощью этой терминологии немецкий исследователь характеризует исторических деятелей – Сталина и Гитлера.

В природе агрессии пытается разобраться и российский ученый А. Назаретян. В книге «Антропология насилия и культура самоорганизации» (2007) он связывает агрессию с проблемой всеобщей конкуренции: «Всепроникающая конкуренция за утверждение собственного существования издревле обозначалась философами как “война” (Гераклит), “мука материи” (Я. Беме), “воля к власти” (Ф. Ницше), “борьба организационных форм” (А. А. Богданов) и т. д.» [Назаретян 2007: 17]. А. Назаретян рассматривает исторические формы насилия и культурные механизмы контроля над агрессивными импульсами. В то же время в теории агрессивности нет акцента на осмыслении феномена убийства.

Убийство в человеческой культуре всегда осмыслялось с этической точки зрения – как преступление. Через умерщвление другого человека своих героев проводили, например, А. Пушкин в «Евгении Онегине» или Ф. Достоевский в «Преступлении и наказании». Очевидно, что убийство меняет человеческую сущность, как и самоубийство, но, в отличие от последнего, оставляет следы человеческой рефлексии, дает возможность понаблюдать за действующим со стороны.

Убийство также связано с таким видом человеческой деятельности, как война. Существует специальная дисциплина, изучающая психологические, социально-политические и другие аспекты данного феномена, – полемология (за рубежом используется также название war studies). В России эта тема являлась предметом исследования на чтениях в Выборге и Санкт-Петербурге, где историки, культурологи, литературоведы и пр. обсуждали различные виды источников (военная корреспонденция, мемуары, мемориалы), особенности исторических и этнических представлений о войне и т. д. [Мир и война 2005; Хронотоп войны 2007].

Из других наук, соотносимых с танатологией, следует назвать тафологию , которая, согласно книге В. Багдасаряна и А. Гришкова «История погребальной культуры: танатологическая семантика» (2003), изучает «все аспекты погребальной онтологии». Исследователи отмечают возможность введения в научный обиход и таких терминов, как «тафосфера» и «моросфера»: «Ступень перехода от биосферы к тафосфере, т. е. в область самой смерти, охватывающей временной период распада органических соединений, обозначается термином моросфера (от греч. морос – смерть)» [Багдасарян 2003]. В. Багдасарян и А. Гришков описывают различные периоды в истории погребальной культуры, указывают на переломный момент в ее развитии, случившийся в XVIII в. в связи с началом ее десакрализации [Там же: 143].

Примечательно, что, разрабатывая тафологические проблемы, авторы в названии книги подчеркивают, что находятся в области танатологии. Таким образом, история погребальной культуры вполне вписывается в науку о смерти вообще.

Вопросами ситуации после смерти интересуется еще одно танатологическое направление – иммортология , изучающая представления людей о бессмертии. Основателем иммортологии как научной дисциплины считается российский философ И. Вишев, который разрабатывает концепцию практического бессмертия человека. Свои идеи ученый основывает на анализе работ русских философов: К. Леонтьева, Н. Федорова, В. Соловьева, С. Булгакова, Н. Бердяева и др. В книгах И. Вишева подчеркивается связь иммортологии с виталогией (учением о жизни) и танатологией [Вишев 2005: З] [13] См. также работы других исследователей по проблемам бессмертия [Токарчик 1992; Пугачев 1996; Философия о смерти и бессмертии человека 2001]. .

Целый комплекс вопросов танатологического характера волнует эсхатологию – учение о конце света, хронологии и онтологии гибели мира, судьбе человечества после этого события, в том числе тех, кто умер до него. Данное учение, возможно, никогда не станет наукой, однако определяло и определяет отношение человека к индивидуальной кончине [14] По данному вопросу существует довольно обширная литература, в том числе литературоведческого характера (см., например, [Кацис 2000]). .

Существует также ряд наук и учений, которые, скорее, занимают смежное положение по отношению к танатологии, чем входят в нее. Например, геронтология – наука о старении – безусловно, тесно связана с восприятием смерти. В настоящее время она имеет лишь естественнонаучную направленность, хотя тема старости в культуре и истории является не менее перспективной для научных изысканий, чем тема молодости, разрабатываемая ювенологией.

Таким образом, в структуру танатологии можно включить дисциплины и учения, исследующие и осмысляющие феномены смерти и умирания (собственно танатология), самоубийства (суицидология), убийства (криминология, теория агрессивности), погребальной культуры (тафология), бессмертия (иммортология), конца света (эсхатология). Конечно, эта система сейчас выглядит неоднородной, неравномерной: одни дисциплины кажутся чисто практическими, другие – преимущественно теоретическими, третьи – лишь естественнонаучными, четвертые – только гуманитарными, даже эзотерическими. Объект указанных наук и учений тоже отличается по широте, характеру, сложности исследования.