Екатерина Шарохина - Сочинения по русской литературе XX в.

Как автор создает образ Петра и других действующих лиц? Известны многие способы в литературоведении — самораскрытие героя в сюжете, портретная характеристика, внутренний монолог, развернутая авторская характеристика. Из всего этого многообразия А. Толстой выбрал всего несколько, но довел их до совершенства. В первую очередь герой раскрывается в сюжете, вместо авторской характеристики используется восприятие одного персонажа разными действующими лицами; вместо подробного описания внешнего облика в тексте повествования разбросаны отдельные повторяющиеся детали облика, из которых и складывается динамичный, психологически достоверный портрет героя. В романе Петр характеризуется «как жердь», неуклюжий, будто одетый «не по росту», «с журавлиными ногами», «тонкими и худыми, с косолапыми ступнями»; но с взглядом «надменным, гордым, бешеным».

Впервые мы встречаемся с испуганным ребенком в съехавшей на бок мономаховой шапке, когда по требованию бунтующих стрельцов царица и Матвеев показывают его с крыльца народу. Автор описывает юность Петра, его молодость, полную драматических столкновений и напряженной борьбы за власть. Петр постепенно набирает силы, накапливает опыт, проходит через неизбежную стадию первых неудач и поражений, намечает пути осуществления задуманных им преобразований.

В третьей книге, когда А. Толстой рисует приезд его в только что отстроенный Петербург или когда Петр показан в остановке победного штурма Нарвы, в сцене официальной капитуляции шведов, — он как будто вырастает на голову, в нем подчеркивается величавая осанка, властное спокойствие, уверенность в себе повелителя одного из сильнейших европейских государств.

Художественная убедительность образа Петра вытекает из того, что он показан не только в одной своей государственной деятельности, но и в простом, человеческом аспекте, причем с большой проникновенностью раскрывается внутренний душевный мир героя. Петру не чужды многие человеческие слабости. Подчас автор рисует его в далеко не героические минуты. Например, у Переяславского озера мы видим его полуодетого, мирно похрапывающего в лодке, с босыми грязными ногами, которыми он пошевеливает во сне, отбиваясь от мух. Толстой показывает Петра и в момент его внутреннего смятения, горя, когда он глубоко потрясен кончиной матери или смертью своего любимца Лефорта.

Рисуя Петра, множество других героев, их судеб, событий, автор подчеркивает активное, динамичное, деятельное начало, свойственное бурной петровской эпохе. Эта динамика сказывается и на судьбе России. Представители одних слоев поднимаются быстро вверх, другие оказываются отброшенными резко назад. Судьба страны — сумма судеб народа.

Через весь роман проходят картины нищеты, забитости, народного угнетения и бесправия. Тягостное положение социальных низов в России в конце XVII и начале XVIII вв. обрисовывается А. Толстым во всей его неприглядности. Мы видим крестьян, дворовых холопов, солдат, разорившихся посадских, беглых людишек, которые «мотаются меж двор», страдают от поборов, налогов, бесчисленных мобилизаций, притеснений со стороны начальствующих и сильных.

Россия находилась в период ломки прежних государственных устоев и становления новых.

В это время в народной массе не умерла память о недавнем разинском восстании. Автор показывает этот глухо бурлящий в народе протест, нарастающий и усиливающийся. Тем самым он готовит читателей к эпизодам открытого выступления народной массы, которых он хотел дать при изображении движения булавинцев.

Итак, Россия в петровскую эпоху, с одной стороны, новая, молодая, возродившаяся страна, устремленная к лучшему, но, с другой стороны, страна, в которой жизнь для народа неприглядна, тягостна. Народ в изображении А. Толстого — это неисчерпаемый источник энергии, ума, таланта. Именно народ — суть России. Именно усилиями народа, его повседневным трудом создавались величие и мощь Русского государства.

Рассказ «Судьба человека» — «это в сущности эпос, только сжатый до размеров рассказа, т. е. до самого существенного, до самого важного — до одной человеческой судьбы, вобравшей в себя, однако, суть и смысл великого подвига всего народа». Именно жанровые особенности рассказа вызвали необходимость отойти от некоторых существенных черт «канонической» эпической формы — от устремленности в ширь и всемерной полноты изображения. Писателем используются рассказы двух авторов, начинающихся в разных ключах и приходящих к единству (рассказ Соколова строится по законам не эпической, а лирико-драматической прозы). Это позволило «Судьбе человека» вобрать в себя огромный эпический материал — жизнь человека, его судьбу на протяжении четверти века, раскрыть типические черты русского советского характера. Для рассказа необходимы максимальная экономность, точность и выразительность. Рассказчик, чтобы вместить большую идею в очень тесное пространство, должен с особым вниманием соблюдать закон строгого отбора фактов жизни. Особо действенный лаконизм в рассказе достигается строжайшим отбором самого минимального числа персонажей и сцен, умением создавать представление о целом при помощи нескольких признаков. В «Судьбе человека» М. Шолохов главное внимание сосредоточил на Соколове, судьба которого определила архитектонику произведения, стала его центральным нервом и основным выражением художественной идеи.

В эпосе человек измеряется общенародными критериями. Такая устремленность есть и в «Судьбе человека», где герой и автор «судят о происходящем с ними в масштабах и координатах целого мира». Соколов «и вбирает в себя весь мир», и представляет его в себе и собой, именно представляет, он — не просто олицетворение сил большого мира, родины, народа, который за ним, он представительствует от них, выражает их собой. Собирательность образа Соколова заключается и в том, что изображение в нем сугубо личного, индивидуального в сильнейшей степени подчиняется раскрытию общего начала. Говоря о «Судьбе человека», Д. Благой писал: «Каждая из трех основных частей, на которые естественно членится произведение, выдержана в своем музыкальном ключе. Отличается от других особой тональностью. Эпический авторский зачин сменяется резко контрастным драматическим повествованием рассказчика, за которым следует разрешающая все произведение «… лирическая авторская концовка». Рассказ Соколова об усыновлении Вани представляет собой своеобразный контрапункт произведения, с ним связано существенное изменение тональности повествования. Третья, завершающая часть произведения вобрала в себя и первоначальную спокойную эпическую настроенность, и драматическую взрывчатость рассказа Соколова, его глубокую эмоциональность.