Самуил Лурье - Полное собрание рецензий [litres]

Согласитесь, это так и есть. В здравом уме и бесплатно кто же поплетется в Публичную библиотеку – портить глаза газетой «Правда» за 1936, допустим, год. Этим самым «Сумбуром вместо музыки». Очень надо. Ну, была такая статья. Изничтожавшая оперу Шостаковича. Открывшая идеологическую кампанию против формализма. Точней, проверку т. н. творческой интеллигенции на вшивость. Мастера культуры в подавляющем большинстве оправдали ожидания: доказали, что способны исполнять команду «голос!» громко и в унисон, да еще и с индивидуальными оттенками подвыва. Ну и что? Выбора не было, догма-то гласила: ВКП(б) не ошибается, – а за статьей, в которой они усмотрели нечеловеческую глубину, стоял вообще (виноват: ваще ) лично любимый вождь.

Во всяком случае, многие так считали. А также считают. Сам Шостакович, говорят, не сомневался. Если, конечно, верить его биографу – Соломону Волкову. Что Сталин сам написал эту статью. Или продиктовал. По телефону.

Но другие современники событий приписывали сочинение «Сумбура» журналисту Давиду Заславскому. Кстати прибавляя, что это была такая личность – пробы негде ставить: палач и лакей.

Однако теперь высказано и такое мнение (Леонида Максименкова), что, при всей своей беспринципности, в партпрессе этот Заславский был никто и звать никак, и не доверили бы ему руководящую статью, а сочинил ее, должно быть, человечище матерый, вероятней всего – какой-то Керженцев П. М.

Ну вот. Автору описываемой работы надоел этот бессмысленный галдеж. Это безапелляционное пустозвонство. Он пролистал-таки газетную подшивку и удостоверился, что «Сумбур вместо музыки» – никакая не редакционная статья, не руководящая, не передовая. Заурядная отрицательная рецензия – без подписи, но как две капли воды похожая на десятки других, помещенных в «Правде» прежде и после. И подписанных, точно, Заславским.

После чего Евгений Ефимов отправился в РГАЛИ и там – долго ли, коротко ли, – в конце концов разыскал среди бумаг этого Заславского маленькую такую личную бухгалтерскую ведомость. С гонораров полагалось платить партвзносы – стало быть, продукция подлежала учету.

«Так вот, из рабочей тетради Д. И. Заславского следует, что „рядовой журналист“, „маленький человек“ (кавычки-то, кавычки как торжествующе сверкают! – С. Г .) за 10 месяцев 1936 года в одной лишь родной „Правде“ напечатал 107 (сто семь) материалов, в том числе 31 (тридцать одну) передовую и редакционную статью».

Среди них значатся и хрестоматийный «Сумбур вместо музыки» (28 января), и другие жемчужины из «массива статей времен кампании борьбы с формализмом и натурализмом» – «Балетная фальшь» (6 февраля), «Ясный и простой язык в искусстве» (13 февраля), «На собрании советских композиторов» (17 февраля), «Мечты и звуки Мариэтты Шагинян» (28 февраля 1936; под псевд. Д. Осипов), «О художниках-пачкунах» (1 марта).

Вот, собственно, и все. Не знаю, как вам покажется, а по-моему – блестяще! Неопровержимо установлен целый факт – подлинный и немаловажный, – а какое изящное доказательство. Что-что, а платить партвзнос с гонорара за чужую статью – таких дураков, надо полагать, и при социализме не бывало.

И значит, цена спекуляциям Соломонов Волковых и Леонидов Максименковых – ломаный грош, ровно.

И по крайней мере странно, что будто бы и сам Шостакович – «лично знавший Д. И. Заславского лет тридцать, беседовавший с ним, имевший с ним общих доверительных знакомых, не выяснил действительного положения вещей, а всю жизнь занимался умозаключениями». Впрочем, – продолжает наш автор, – «наверняка выяснил. Только почему-то утаил от Волкова».

И в общем, забавно, что все эти Юрии Олеши, Алексеи Толстые и др., истерично восхваляя тогда, в 1936 году, мудрость полученных указаний, льстили не Сталину, как им мечталось, а фактически – жестяному рупору.

Хотя, с другой стороны, какая разница? Не сам же собой рявкнул этот рупор. А собственно текст изготовлен ничьим пером, обмокнутым в чернильницу общего пользования. Этот Заславский был бездарен талантливо, до прозрачности. Невидимка. По кличке Гомункулус.

Однако ж обрел такую благодать не сразу, не сразу, и кое-чем заплатив.

И это другой сюжет Евгения Ефимова. Не стану его пересказывать – хорошенького понемножку, – но, в общем, приходится признать, что биография Заславского начиналась эффектно. Вроде были у него и убеждения, и дарования, и заслуги перед российской демократией. Дарования погибли при перемене убеждений, заслуги перед демократией удалось искупить верностью диктатуре, – но двигал им, похоже, не шкурный страх, а бурливый темперамент политического графомана. По-видимому, жизнь без блаженства регулярных публикаций не имела для него ни малейшего смысла. Ведь публикации, представлялось ему, влияют на реальность. Короче – это был властолюбец, но помешанный: обожал не власть, а как она пахнет. Как вот кошку сводят с ума несколько молекул валерьянки в окружающем воздухе.

«И я, и каждый из нас, без сомнения, – почему-то пишет Евгений Ефимов, – предпочли бы Париж или Берлин измене Бунду, подполье или пулю – профессиональной карьере при Сталине. Д. Заславский поступил не по-нашему».

Ну да, ирония. Дескать, понаслышке презирать легко. А это, мол, была, между прочим, довольно крупная кошка. В результате дрессировки – да, превратившаяся в крысу. Но еще вопрос – во что превратилась бы, оказавшись на ее месте, какая-нибудь бестолковая, невежественная, циничная мышь.

Андрей Жвалевский, Евгения Пастернак. М + Ж. А черт с ним, с этим платьем!; Современные методы управления погодой

Романы. – М.: Время; СПб.: Издательский дом «Азбука-классика», 2006.

Так совпало, что на этот раз и художественная, так сказать, проза доигралась до мышей. Ну или до морских свинок. До лесных пичуг.

Одним словом, до пары симпатичных незначительных существ, объятых одним, но пламенным инстинктом. Который принуждает их преодолеть препоны и создать нормальную семью. Препоны, впрочем, несерьезные, к тому же – мнимые: возникают по ходу текста исключительно для того, чтобы он продолжался, набирая объем. А мощность инстинкта пересчитана – для завлекательности – в силах лошадиных. Но все равно – счастье неизбежно.

Пока читаешь – конечно, подташнивает, но впоследствии справедливость берет верх: нельзя не отдать должного остроте и некоторому даже блеску замысла. (Исполнение – на обычном уровне интернет-самиздата: этак забавно, этак якобы отвязно; и действительно – без ветрил: потому что на веслах.)

Острота – политическая. В самом деле, вот уже который год страна благоденствует, а литература, по своей привычке тормозить, отстает: не показывает и не показывает – словно нарочно скрывает – людей довольных . Не миллионеров – пусть отдохнут, – а вот именно среднее звено, благополучную офисную живность: ей ли в РФ не как за пазухой сами знаете у кого? Квартирка – без евроремонта, но своя; автомобиль – подержанный, но иномарка, дачка (родительская, с флорой и сауной), ноутбук, мобильник – чего еще надо? (Кроме, само собой, зарплаты в конверте. Скобка закрывается.) Рожна, что ли? – Конечно нет. А исключительно и только любви. Взаимной, страстной без изъяна, с гарантией на небесах и круглым штампом.