Дмитрий Лихачев - Великое наследие

В 1037 году Ярослав Мудрый добился учреждения в Киеве особой митрополии Константинопольского патриархата. Назначение особого митрополита для молодого Киевского государства было немалым успехом Ярослава, еще более поднимавшим международный престиж Русской земли. Давая разрешение на установление отдельной Киевской митрополии, греки все же надеялись, что новый митрополит, избираемый императором не из русских, а из угодных ему греков, станет надежным союзником Византийской империи и будет проводить политику полного подчинения Руси императору. В свою очередь, Ярослав рассматривал назначение особого Киевского митрополита как успех своей политики и рассчитывал добиться впоследствии полного признания независимости русской церкви от Константинополя.

Торжество русской политики, первый крупный политический успех в отношении с империей и свои надежды на жизненно крепкое будущее Руси Ярослав подкрепил богатым строительством: «В лето 6545. Заложи Ярослав город великий, у него же града суть Златая врата; заложи же и церковь святыя Софья, митрополью; и посемь церковь на Золотых воротех святыя Богородица Благовещенье, посемь святого Георгия манастырь и святыя Ирины». То, что Ярослав смотрел на назначение Киевского митрополита только как на первый успех своей политики, доказывается тем, что сразу же после 1037 года Ярослав продолжал свои домогательства в Константинополе, добиваясь расширения прав русской митрополии и постепенного освобождения ее из-под опеки Константинопольского патриарха и византийского императора. Для этого Ярослав стремится к канонизации ряда русских святых. Цель этих домогательств Ярослава понятна: канонизация русских святых усиливала позиции русской церковной самостоятельности. Она должна была свидетельствовать о том, что русская церковь вышла из младенческого состояния, обладает собственными святыми и не нуждается в пристальной опеке Византии.

Ярослав упорно настаивает на признании святыми княгини Ольги, варягов-христиан (отца и сына), убитых язычниками в Киеве при Владимире, и своих братьев Бориса и Глеба. Канонизация Ольги и варягов-мучеников была решительно отклонена Византией, но настойчивость Ярослава в отношении Бориса и Глеба сломила упорство императора. Ярославу удалось добиться канонизации своих братьев князей Бориса и Глеба и тем самым увенчать ореолом святости и свою собственную княжескую власть.

Установление почитания первых русских святых явилось торжеством национальной политики Ярослава и приобрело формы национального культа. Память Бориса и Глеба праздновалась с необычайною торжественностью шесть раз в году. День 24 июля – главный из этих празднеств – причислялся к великим годовым праздникам.

Почитание Бориса и Глеба быстро перешагнуло русские пределы. В самой Византии был принят этот культ: в константинопольской Софии была поставлена икона Бориса и Глеба; в Испигасе была построена им церковь [51] Путешествие новгородского архиепископа Антония в Царьград в конце XII столетия / Предисл. и примеч. П. Савваитова. СПб., 1872. С. 79 и 159. . Сохранился армянский рассказ о Борисе и Глебе [52] Бенешевич В. Н . Армянский пролог о свв. Борисе и Глебе // Известия ОРЯС АН. СПб., 1909. Т. 14. Кн. 1; Атаджанян И. А . 1) Русское «Сказание о Борисе и Глебе» и армянские Четьи-Минеи. Ереван, 1969; 2) Из истории древнейших русско-армянских литературных и культурных отношений: Автореф. дис. … канд. филол. наук. Л., 1969. .

Наконец, культ Бориса и Глеба был установлен и в Чехии: в Созавском монастыре был построен в их честь придел.

Эти политические идеи Ярослава получили наиболее яркое воплощение в «Слове о Законе и Благодати» пресвитера загородной дворцовой церкви Ярослава в Берестове – Илариона, ставшего затем первым Киевским митрополитом из русских.

Исследователи неоднократно обращали внимание на стилистические и идейные соответствия «Слова» Илариона и первоначальной русской летописи [53] Шахматов А. А . Указ. соч. С. 147 и сл.; История русской литературы. М.; Л.: АН СССР, 1941. Т. I. Гл. II. С. 40. . Замечательно, однако, что все эти совпадения падают в летописи только на ту часть ее, которую мы выделили выше и условились называть «Сказанием о распространении христианства на Руси».

И «Слово» Илариона, и «Сказание» основываются на общем материале выдержек из Священного Писания. Можно было бы думать, что совпадения эти случайны, если бы цитатный материал не сопровождался одинаковыми толкованиями и одинаковыми замечаниями.

И в «Слове» Илариона, и в «Сказании» одинакова характеристика языческой дохристианской Руси. И в «Слове», и в «Сказании» подчеркивается, что бес изгнан из страны, не видевшей апостолов [54] Памятники. С. 72; Лаврентьевская летопись, 983 и 988 гг. . Но и в «Слове», и в «Сказании» говорится о том, что, хотя апостолы не приходили на Русь, «апостольская труба» огласила Русскую землю наравне со всеми странами мира [55] Памятники. С. 71; Лаврентьевская летопись, 983 г. .

Единственные из русских источников и «Слово», и «Сказание» единогласно свидетельствуют о человеческих жертвоприношениях в языческой Руси [56] Памятники. С. 67; Лаврентьевская летопись, 983 г. .

Одинаково изображено в обоих произведениях крещение Владимира и Руси. Владимир свободно, по своему усмотрению, а не по греческой указке избирает византийское христианство среди других религий. Рассказывая о событиях крещения, автор «Сказания» подчеркивает, что Владимир мог принять любую религию: магометанскую, еврейскую, христианство Западной Европы, но избрал восточное православие по своему личному усмотрению. Та же самая идея лежит и в основе «Слова» Илариона. Иларион подчеркивает личную инициативу Владимира в принятии христианства. Владимир пришел к Христу «токмо от благааго помысла и остроумия» [57] Памятники. С. 72. .

Полностью совпадает и в «Сказании», и в «Слове» похвальная характеристика крещения Руси. Она выдержана в одинаковых образах: язычество – ночь, христианство – день [58] Памятники. С. 71; Лаврентьевская летопись, 988 г. . В тождественных выражениях и в «Слове», и в «Сказании» восхваляется крещение.

Иларион говорит, что на месте разрушенных капищ Владимир ставил церкви, на месте поверженных идолов явились иконы святых, бесы бежали, крест осиял города, были поставлены священники; епископы, и пресвитеры, и дьяконы возносили «бескровную жертву» [59] Памятники. С. 71. . В «Сказании» аналогично рассказывается о том, что сразу же по своем крещении Владимир «повеле рубити церкви и поставляти по местом, иде же стояше кумир Перун… И нача ставити по градом церкви и попы, и люди на крещенье приводити» [60] Лаврентьевская летопись, 988 г. . И в «Слове», и в «Сказании» сходно описывался сбор людей на крещение.