Дмитрий Лихачев - Великое наследие

Точка зрения автора «Сказания» – это точка зрения верхушки молодого феодального общества. Она была прогрессивной для своего времени, поскольку был прогрессивен и сам феодализм для первой половины XI века. Однако тщетно было бы искать в этом первом историческом произведении народной точки зрения на русскую историю. В «Сказании» не отразились народные предания о русском прошлом. Оно было написано в традициях церковной литературы для «преизлиха насытившихся сладости книжной» читателей, как и «Слово» Илариона.

Автор «Сказания о распространении христианства на Руси» рассчитывал дать нравоучительный рассказ и вместе с тем опровергнуть греческую точку зрения на Русь. Он не увлекается передачей самих событий, а обращает внимание главным образом на их «сокровенный» смысл. Создается впечатление, как будто бы он повествует о событиях, которые еще свежи в памяти его читателей, и поэтому он занят тем, чтобы лишь интерпретировать их. Вот почему «Сказание» дает по преимуществу общие суммарные характеристики деятельности Ольги, варягов-мучеников, Владимира и Ярослава.

Условно называемое нами «Сказание о первоначальном распространении христианства» сложилось при Ярославе. Его окончательное оформление, прежде чем быть расширенным в историю Руси в целом (не только церковную, но и политическую), относится к первой половине 40-х годов XI столетия и тесными узами связано с подъемом политического самосознания русского народа при Ярославе Мудром.

Вот из этого-то первого русского исторического произведения, в своем роде замечательного патриотизмом содержания, и выросло впоследствии постепенно русское летописание. Как увидим ниже, русское летописание родилось из постепенного присоединения совсем иных – народных в своей основе – сведений к этому церковному ядру, носившему еще традиционный для церковной письменности характер «патерика», но уже обладавшему элементами историзма, которые и привлекли к нему внимание и творческую инициативу жаждавших сведений по родной истории русских читателей.

«Сказание о первоначальном распространении христианства» было составлено книжниками Киевской митрополии при храме Софии. Своими идеями равенства всех народов между собой и, в частности, русского народа народу греческому «Сказание» было тесно связано со всей политической деятельностью Ярослава Мудрого.

Этот первый обширный и систематический труд по русской истории, еще понимавшийся как церковная история по преимуществу и не являвшийся еще летописью, не получил, однако, дальнейшего продолжения в Софии. Книжная деятельность этого церковного центра Руси замирает, что объясняется крупными переменами в ее политическом положении. Константинопольская патриархия, очевидно, решительно отказалась утвердить Илариона на Киевской митрополии. Этот отказ был смягчен браком сына Ярослава Мудрого – Всеволода с греческой царевной, и в Киеве водворяется новый митрополит – грек Ефрем. Таким образом, Ярославу не удалось довести до конца своего дела. «Русская митрополия» – София – перешла в греческие руки и стала отныне в течение многих десятилетий опорой греческой политики на Руси.

Как выяснено обстоятельными исследованиями М. Д. Приселкова [70] Приселков М. Д . Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X–XII вв. СПб., 1913. , новым центром русского просвещения, оппозиционным к власти митрополита-грека, становится с середины XI века Киево-Печерский монастырь.

С Киево-Печерским монастырем связан весь начальный период русского летописания. По существу, все внешние особенности русского летописания – его связь с фольклором, с деловою речью (посольской, воинской, юридической и т. д.), хронологический принцип изложения (построение его по годовым статьям) и т. д. – все это определилось уже здесь, в Киево-Печерском монастыре. Здесь же определились и многие идейные черты русского летописания – его публицистические тенденции, его учительный по отношению к княжеской власти характер, его рассудительность и принципиальность.

Политическая позиция, которую занял Киево-Печерский монастырь, позволяет понять многое в идейной направленности первых русских летописных сводов. В Древней Руси монастыри не были отрешенными от политики местами молитвенного уединения. Вступая под покровительство той или иной ветви княжеского рода или той или иной социальной среды и получая от них богатые вклады, монастыри принимали деятельное участие в феодальной и социальной борьбе. Сплоченной и единой политической линии русской церкви в XI–XIII веках не было. Отдельные монастыри занимали подчас различные политические позиции, отражая феодальную и классовую борьбу своего времени, ориентируясь на различные группы господствующих классов общества.

Киево-Печерский монастырь на первых порах его существования не был княжеским монастырем. Его игумены по временам вступали в резкие отношения с киевскими князьями, хотя иной раз умело пользовались их расположением и охотно получали от них богатые вклады. Не был Киево-Печерский монастырь и митрополичьим: еще чаще, чем с князьями, монастырь вступал в конфликты с киевскими митрополитами-греками.

Это был крупный центр оппозиции к власти Константинопольской патриархии и власти киевского митрополита-грека [71] Монахи Киево-Печерского монастыря в своих литературных произведениях не раз противопоставляли свой монастырь другим – митрополичьим и княжеским. Так, например, составитель «Сказания, чего ради прозвася Печерский монастырь» пишет: «мнози бо манастыри от цесарь и бояр и богатьства поставлени, но не суть таци, каци суть поставлени слезами, пощеньемь, молитвою, бденьем» («Повесть временных лет», 1051 г.). Составители печерских житий подчеркивают, что Антоний не имел золота и серебра, а Феодосия первоначально из-за бедности одежды не принимали ни в один монастырь. . Эта оппозиция исходила из очень четких и последовательно продуманных политических взглядов митрополита Илариона.

Самое возникновение монастыря было связано с Иларионом. Когда Иларион был попом в загородном селе Ярослава – Берестове, он ископал себе на холмистом берегу Днепра среди «великого» леса «печерку» (пещерку) и обычно удалялся туда для уединенной молитвы. В 1051 году Ярослав поставил Илариона митрополитом, и пещера оказалась заброшенной. В ней-то, очевидно не без совета Илариона, и поселился затем Антоний, основавший здесь на берегу Днепра Киево-Печерский монастырь. В дальнейшем монастырь практически продолжал дело Илариона, но в изменившихся условиях середины и второй половины XI века.

Монастырь постоянно выступал во второй половине XI века как духовный руководитель того общерусского, или антигреческого, направления, которое созрело на Руси в пору княжения Ярослава Мудрого. Монастырь не раз поднимал свой голос в политических делах русской церкви и Русского государства, и к голосу этому прислушивались и князья, и правящая знать.