Борис Акунин - Как написать Хороший текст. Главные лекции [litres]

На этом всё, всем спасибо.

…мне кажется страшным не то, что люди живут механически, а то, что они совершенно механически думают.

…вы можете обращаться с материалом как угодно вольно, чтобы на выходе получить максимально энергичный текст. Но это не называется нафантазировать или наврать; это называется творческой переработкой.

…я думаю, что сегодня физиологический очерк не интересен потому, что нет идеологической базы для его функционирования. Например, кто-то болеет и рассказывает об этом, чтобы другим было легче перенести болезнь. То, что на Западе называется «литературой проживания горя». В России такая литература пока не распространена, а значит, рассказ о чем-то дурном превращается в простую обналичку зла.

…я придерживаюсь того мнения, что автор физиологических очерков не может не иметь своей позиции, но он не должен ее выпячивать. Он должен попытаться понять и простить, иначе его работа бессмысленна.

…есть такой профессор Илизаров, который создал народный архив, куда можно было принести все, что осталось от ушедшего родственника, – от хозяйственных записей до дневников. И профессор Б.С. Илизаров, крайне увлеченный своим делом, говорил: «Вот подумайте, подумайте, нам скоро начнут носить дневники! И вы подумайте, как изменится мир! Когда мы сможем читать чужие дневники, мы фактически сможем почувствовать и понять мысли другого человека!» Через год открылся Живой Журнал – в мире ничего не изменилось.

Прежде чем начать, я хотела бы разобраться в тех терминах, с которыми мы будем работать, а также обозначить круг вопросов, определяющих тему нашей лекции. Итак, что же такое прототип? Определение простейшее: прототип – это реальная или вымышленная личность, послужившая автору моделью для создания образа. В этом коротком школьном определении есть два важных момента:

1. Прототип – это не обязательно (хотя и чаще всего) реальный человек; прототипом может выступать литературный герой, с которого пишется так называемая «вторичка», т. е. продолжения известных литературных произведений, написанные другими авторами.

2. «Модель для создания образа». Как долго работает модель в авторском воображении? Существуют ли какие-нибудь предписания, этические границы, ограничивающие рамки заимствования черт этой самой модели?

Разумеется, однозначных ответов на эти вопросы в рамках одной лекции нам дать не удастся, но мы в состоянии хотя бы попытаться сделать шаг на пути к пониманию этой сложной и щекотливой темы.

Начнем с простейшего и известнейшего случая – с рассказа Бунина«Легкое дыхание», который все вы, наверняка, помните. Это рассказ о девочке Мещерской, о ее соблазнении и, как следствие, гибели. Рассказ небольшой, очень емкий, поспешный, я бы даже сказала, стремительный. Надо заметить, что этот рассказ писался по заказу издателя Сытина в пасхальный выпуск его «Русского слова». Сытин предлагал хорошие деньги, но в тот момент Бунину было совершенно нечего ему предложить. И вдруг он вспомнил, что когда-то на Капри он гулял по маленькому полузаброшенному кладбищу и поразился девичьему лицу на одном из памятников. Это лицо с маленького медальона буквально «в минуту», как пишет Бунин, стало Олей Мещерской. Рассказ написался в два дня.

Мне кажется, что лучше всего этот путь трансформации от мгновенного прототипического озарения к литературному образу описан самим Буниным в его серии малых эссе «Как я работаю». Теперь посмотрим текст рассказа: «В самый крест вделан довольно большой выпуклый фарфоровый медальон, а в медальоне – фотографический портрет гимназистки», – первое отступление от прототипа: русская гимназистка в соответственной форме – воротнички, крылышки фартука (чего, разумеется, не могло быть на итальянском портрете) – «с радостными, поразительно живыми глазами. Это Оля Мещерская». Второе и очень важное для нас отступление – девочке дается новое имя.С этого момента прототип шаг за шагом оживает, в действие вступает фантазия автора: «Девочкой она ничем не выделялась в толпе коричневых гимназических платьиц. Что можно было сказать о ней, кроме того, что она из числа хорошеньких, богатых и счастливых девочек. Она способна, но шаловлива и очень беспечна». Это все еще промежуточная фаза: автор держит в памяти подлинный портрет человека и рассуждает как физиогномист – какие качества могли бы быть органичны для этого человека? И, наконец, идет абсолютный отрыв от прототипа: «Затем она стала расцветать, развиваться не по дням, а по часам. В четырнадцать лет у нее при тонкой талии и стройных ножках уже хорошо обрисовывались груди и все те формы, очарование которых еще никогда не выразило человеческое слово». Это стадия полного освобождения от первоначальной картинки – образ закончен, он сделан.

Я уже говорила, что этот пример самый простой для разбора, поскольку работа над рассказом была проведена Буниным на одном – легком – дыхании. И после такого примера нам хочется полагать, что авторы работают именно так: замечают прототип, придумывают соответствующее ему окружение, подстраивают под него комфортный сюжет, и прочая, и прочая. Но так бывает далеко не всегда, в доказательство чему приведу другой пример:

Достоевский.Чаще всего ему не были нужны прототипы, в особенности прототипы центральных персонажей, для импульса к большой работе. Достоевский, в противоположность Тургеневу, о котором мы, конечно, тоже скажем несколько слов, никогда не полагал первоосновой своего замысла живое, подлинное лицо. Сложение характера, выведение характера – вот что было для него самым важным и интересным в процессе писания. Под выведением характера подразумевается работа над вымышленным героем, причем очень системная работа, поскольку автор знает, что вымышленный характер прилагается к самым разным обстоятельствам или картинам. Дальнейшие мои выводы частично базируются на работах достоевиста Игоря Волгина.