Владимир Колесов - История русского языка в рассказах

Шло время, люди осознавали разницу между различными породами деревьев, да и новые слова с суффиксами подталкивали к тому, чтобы связать старое слово с каким-то одним, конечно же, наиболее почитаемым деревом. Но все священные, ритуальные значения слова еще и в Древней Руси связаны были с древними представлениями о дубе: сделали дубок пли дубовину из сосны или березы, а поминали дуб. Ничего не изменилось, все осталось прежним: и дерево, и изделия из него, а значение корня отчасти изменилось. Теперь дуб стал дубом.

И новые ряды слов с другими суффиксами вошли в язык, уже не всегда обозначая собственно ‘дуб’: дубок, дубочек, дубняк и дубьё, дубец — хворостина и дубина — толстая палка, а потом дубовый и дубоватый, и глаголы дубасить и дубить, каждое со своим кругом значений и своими собственными производными — дубоватость, дубовато, дубильный, дубленка и десятки других, в том числе и уменьшительно-ласкательных: дубнячок, дубинушка, и сложных, вроде дубоносик, дуботолк, да еще и вторично производных, вроде дубовик (название гриба) — словом, всего около полусотни слов, а в говорах сохранилось и того больше, а по всем славянским языкам таких производных, возникших в разное время, наберется за сотню. Каждое из них отражает какой-то этап в развитии слова и вместе с тем указывает на совершенствование средств речи, на изменения в сознании наших предков. Если учесть и вторичные, переносные метафорические значения всех этих слов, окажется, что в разговорной речи можно было бы обойтись одним этим корнем, во всех его видах, и притом передать любую простую мысль: и сообщение, и радость, и укоризну.

Развернем хрусткие листы древней летописи. Куда ни глянь — битвы, пожары, мор. Тяжелая жизнь. Страшно и горько. Князья-братья не только врагов — друг друга топят, режут и жгут. Зависть и злоба движут ими: каждый хочет быть единственным. А сколько бед происходит оттого, что не могут они сговориться меж собою и вместе пойти на врагов. И неудачный поход Игоря Святославича, и кровавая битва при Калке (когда погиб Алеша Попович), и монгольское нашествие — все печали от этого.

...1093 год. После смерти киевского князя Всеволода начались раздоры между его преемниками Владимиром и Святополком. Раздоры странные: «Володимер начал размышляти, говоря: если... то... как...» (пока я нарочно не привожу смысла его рассуждений — важно условие и темп этих рассуждений). Святополк занят тем же: «Не сдумав со старшею отцовскою дружиною», а собрал совет своих собственных, приближенных дружинников. Сидят... размышляют... думают. Тем временем хлынули на Русь дикие кочевники половцы, решили поживиться. А князья? Сидят... размышляют... думают. «Мужи смыслени» (разумные мужчины) говорят: «Не воюй — у тебя мало войска». «Мужи несмыслени» — наоборот: «Пойди, княже!» После долгих разговоров собрались все князья вместе: и Святополк, и Владимир, и юный Ростислав. Уже видны за рекою враги, а чем заняты князья? «Созваша дружину свою на совет... и начаша думати». Одни хотят идти по правой стороне реки, другие — по левой. Ничего не надумали, каждый пошел, как пожелал.

А половцы сначала разбили Святополка, затем взялись за Владимира, и «бысть брань лютая». 26 мая в половодье юный Ростислав тонет в Стугне-реке на глазах брата.

Половцы обступили Русь.

Беда и скорбь.

Не буду еще раз говорить о княжеских распрях и взаимном недоверии, дорого обошедшихся Русской земле. Нас интересует другая сторона всех этих размышлений и дум. Обратите внимание на действия героев рассказа — они думают. Значение этого слова не совпадает с современным: думу думати — ‘держать совет’. Князья размышляют поодиночке, совместно и в присутствии советников. Это очень важный процесс, думу думати. И очень сложный, если представить себе, какими средствами языка могли воспользоваться для этой цели в XI веке. Попробуем представить себе тогдашнюю думу.

Владимир начал размышлять, говоря: «Аще сяду на столе отца своего, то имам рать со Святополком взяти, яко есть стол преже отца его был», что значит: «Если я сяду на престоле отца своего, то придется мне воевать со Святополком, так как прежде этот престол принадлежал его отцу (и потому именно Святополк является наиболее правомочным наследником)». Очень строгие причинно-следственные связи, и вы легко разберете это предложение синтаксически. Но только в переводе, в котором к главному предложению относятся придаточные условия и причины. А вот что касается оригинального текста... Аще... то... яко... Начать с того, что аще вовсе не обозначает ‘если’, а яко вовсе не ‘как’. Опять мы оказываемся перед глухой стеной неведения, стоит только окунуться в глубь веков. Все слова как будто понятны, похожи на современные. Но все-таки когда-то, давным-давно, тот же набор слов воспринимался совсем иначе.

Начнем с аще . Это заимствованный книжный союз, его мог употребить грамотный книжник, отшлифовывая в летописном изложении «неприбранную» речь или мысль князя. В русском языке XII века союз этот мог употребляться, но очень редко, в литературно обработанных, юридически важных текстах. И произносился он иначе, на русский лад, не аще , а яче . В русском языке такому яче обычно не соответствовало то главного предложения. Следовательно, «по-русски» надо было бы сказать (яче)сяде на столе отца своего — имам рать со Святополком взяти . Никаких слов-стычек в древнем русском говорении нет, синтаксический смысл предложения передается иначе, порядком слов и интонаций. Попробуем переставить предложения: Имам рать со Святополном взяти — сяду на столе отца своего , — и сразу же все отношения зеркально переменились. Теперь первое предложение является условным, а второе — главным: ‘Если сражусь со Святополком — сяду на престоле отца своего’. Вполне возможно, что агрессивный князь именно в таком порядке и «думал», этого-то уж мы никогда не узнаем.

Дальше — яко . И тут снова полная неразбериха. Потому что с этим яко мы при желании можем соотнести почти все современные наши союзы и союзные слова. Каким хочешь, таким и переводи! Судите сами по следующим летописным текстам (которые повествуют о других русских князьях):

Разуме(л) Ярослав, яко в ночь велит сечися — здесь зависимость от глагола разуметь диктует выбор перевода с что : ‘что велит в ночь сражаться’;

Рече же им Ольга, яко яз мстила уже обиду, — а здесь косвенная передача прямой речи, и яко мы должны понимать как ‘что, мол’: ‘что, мол, я уже отомстила за свою обиду’;