Лев Успенский - Почему не иначе

Лыжи. В наших народных говорах и сейчас еще звучат слова «лызнуть» — «убежать», «лызок» — «бегство»; «лыжи» с ними в родстве. Недалеко отсюда и до болгарского «лѣзгам се» — «кататься на коньках», «скользить», да и до псковского «сьлизгаться» — «скользить но льду».

Лысый. Если бы карикатуристы интересовались этимологией, они обязательно изображали бы безволосых людей с лунным диском на голове: слово «лысый» — того же корня, что и «луна». Первоначально оно значило, так сказать, «ясноглавый», «имеющий глянцевитый, блестящий череп». Наше слово «лоск» — близкого происхождения.

Любовь. Начало слова в прилагательном «любъ» — «милый», «желанный». В старославянском оно звучало «любы», с родительным падежом «любъве»: у многих слов («бры — бръве», «кры — кръве») было такое склонение. Из их косвенных падежей и образовались наши формы на «-овь»: «любовь», «бровь», «кровь».

Любой. Вы согласитесь, что это слово очень близко к предыдущему, но посмотрите, как менялось значение этого слова. Сначала оно было: «вызывающий любовь» (как в «ты мне люб»), затем стало «предпочитаемый при выборе» («В награду любого возьмешь, ты коня…») и, наконец, приблизилось по смыслу к слову «каждый»: «Любой глупец это поймет». Но и тут в нем сохраняется избирательный оттенок: «каждый на выбор…».

Люди. Мы неспроста считаем это слово множественным к «человек», а на деле оно множественное к «людъ», которое можно числить даже не общеславянским только, но славяно-германо-балтийским словом, означающим «народ», «то, что нарождается, нарастает». По-русски можно сказать: «весь люд честной»; в украинском известно «людина» — «человек», т. е. одна частица люда, народа (ср. «година» — от «год»).

Лягушка. В детстве в Псковской области я часто слышал и сам употреблял слово «лягуха» — «большая лягушка». Оно происходило от другого народного — «ляга», означавшего «бедро» (ср. «ляжка»). Такое название было дано этому животному за его длинные «ляги» — бедра. А возможно, оно образовалось и от глагола «лягать», тоже связанного с этим «ляга» — «взбрыкивать лягами».

Магазин. Произнеся это привычное слово, вы, оказывается, блеснули знанием арабского языка. «Магазин» — множественное число от арабского «mahzan» — «склад», «амбар»; говоря «магазины», мы удваиваем эту множественность. С таким положением мы уже сталкивались и еще столкнемся («локон», «рельс», «херувим» и пр.) — оно не редкость в языке.

Магнетизм. Мы говорим (и пишем) «магнит», но «магнетизм», хотя оба слова происходят от греческого «Магнезия» — имени той области Древней Греции, где впервые был обнаружен магнитный железняк. Как возникла такая двойственность? В разные периоды истории греческого языка буква «η» его азбуки («эта», «ита») произносилась различно: то как «е», то как «и». Поэтому, если слова одного корня заимствовались другими языками в разное время, они могли прибыть туда в неодинаковом звучании. Имел значение и путь, которым они передавались из языка в язык.

Магнит. См. предыдущее слово.

Май. Все названия месяцев у нас из древнеримского календаря. Четыре из них — «номерные»: девятый, десятый и т. д.; они принадлежат последним месяцам года. Происхождение остальных различно. Весенний месяц в Риме был посвящен богине Майе: ее имя, одного корня со словом «майор» — «большой», имело значение: «способствующая росту, произрастанию». Считалось, что Майе обязаны своим вешним развитием травы, злаки, домашние животные.

Майор. Вот, кстати, слово, связанное с тем же «майор», что и предыдущее. К нам оно пришло, пройдя предварительно через испанский и немецкий языки, со значением «набольший», «старшой».

Макароны. Любителям этого кушанья будет приятно узнать, что его название восходит к греческому «макариа» — «благодать», «счастье»: так греки именовали какое-то свое мучное блюдо, видимо казавшееся им чрезвычайно вкусным. У них слово позаимствовали итальянцы, назвав им тоже национальное кушанье, вид лапши.

Занятно, что «макароны» и имя «Макар» — одного происхождения: греческое «макар», «макариос» значит «счастливец».

Малина. Слово, окончательно не раскрытое этимологами. Связывают его с нашим корнем «мал-»: малиновая ягода состоит из многих «малых» ягодок-зернышек. Другие видят в нем древний индоевропейский корень, означавший «синий» или «черный» (греческое «мелас» — «черный»), и считают, что ягода получила имя за свой темно-красный, «малиновый» цвет. Оба объяснения не бесспорны, но лучших пока что нет.

Мандарин(фрукт). История названия довольно замысловата. Словом «мандарин» — «приказный» (от своего португальского «mandar» — «приказывать») португальские колонизаторы стали называть высших чиновников Китая. Это название проникло во многие европейские языки. И уже из него получилось — то ли во Франции, то ли в Англии — название «мандарин» («мандаринский апельсин»), потому что эти фрукты привозились в те времена только из далекого Китая: вспомните, что и слово «апельсин» значит «китайское яблоко».

Мандат. По-латыни «мандарэ» значило «поручать», «мандатум» — «поручение». Отсюда наше слово, означающее: удостоверение, выданное человеку, уполномоченному о том, что ему дано какое-то поручение.

Манна. Мы теперь знаем только два употребления этого слова: в выражении «манна небесная» — чудесная, неожиданная помощь свыше — да в виде названия мелкой пшеничной крупы, так называемой «манной крупы», «манки». Пришло оно к нам из греческого языка, а греческий получил его из древнееврейского. Евреи называли словом этого корня натеки клейкого сахаристого сока на стволах некоторых кустарников пустыни, употреблявшиеся в пищу. Через библию слово проникло в греческий язык вместе с легендой о божественной «манне», спасшей чудом еврейских переселенцев (упавшей прямо с неба в их лагерь во время голода). Оттуда оно распространилось по языкам христианских народов Европы.

Мануфактура. По-латыни буквально «рукоделие», из «манус» — «рука» и «фацэрэ» — «делать». В Древнем Риме такого слова не существовало, а «мануфактус» значило «рукодельный», «художественный». Оно было создано позднее в западноевропейских странах, когда там начал развиваться особый, «мануфактурный» способ производства.

Мармелад. Вещь несложная; само же слово «мармелад» прожило довольно причудливую жизнь. Мы позаимствовали его из французского языка, в котором «marmelade» буквально значит «пастила из айвы», от испанского «marmelo» — «айва». Но испанское слово, в свою очередь, родилось из латинского «мелимелум», а «мелимелум» — из греческого «мелимелон» («медовое яблоко» — так называли в Греции ту же айву).