Ирина Левонтина - Русский со словарем

Чьих только строк не подписывали пушкинским именем! И Средь шумного бала, и Белеет парус одинокий, а уж Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые — так это почти всегда.

Здесь интереснее другое. У Пушкина ведь действительно можно найти слова о женщинах и бросаемых в воздух чепчиках. В повести «Метель» так описывается настроение русского общества после победы над Наполеоном: «Время незабвенное! Время славы и восторга! Как сильно билось русское сердце при слове Отечество!..» И далее: «Женщины, русские женщины были тогда бесподобны. Обыкновенная холодность их исчезла. Восторг их был истинно упоителен, когда, встречая победителей, кричали они: ура!

И в воздух чепчики бросали».

Так что корреспондент, пожалуй, и Яндексом прилежно поискал. Точно, вот же, Пушкин. Только «Метель» написана во время Болдинской осени в 1830 году, и Пушкин цитирует здесь комедию Грибоедова, написанную шестью годами ранее.

Забавно при этом, что у Грибоедова эта фраза находится в совершенно другом контексте. Это из монолога Чацкого «А судьи кто?», а точнее из фрагмента, который начинается словами Мундир, один мундир! Чацкий обличает страсть русского общества, в частности жен и дочерей, к мундиру. И бросание чепчиков вовсе не связано у него с победой над Наполеоном:

А вот какое исследование однажды провел известный московский лингвист С. А. Крылов. Он собрал все антологии русской поэзии, какие ему удалось добыть, всего около семидесяти. Потом он ввел в базу данных информацию о входящих во все эти антологии и хрестоматии стихотворениях (автор, название, первая строка, год написания). Всего получилось почти 13 тысяч вхождений, и это количество позволяет сделать много разных занятных статистических выводов.

Прежде всего, можно судить об уровне «хрестоматийности» отдельных стихотворений. Дело в том, что важным элементом культуры того или иного народа является «золотой фонд» стихотворений, более или менее общий для всех представителей этого народа.

Именно эти стихотворения большая часть людей помнит хотя бы частично наизусть или не совсем уже помнит, но помнит, что учила когда-то для концерта художественной самодеятельности, или просто читала, или хотя бы слышала краем уха. Так или иначе, именно эти стихотворения формируют общие для данного народа представления о поэзии, а отчасти также о любви, красоте и многом другом. Да-да, и о любви. Действительно, если человек с детства слышал про чудное мгновенье и про то, что как дай вам Бог любимой быть другим — это ли не «воспитанье чувств»?

Как вы думаете, какое стихотворение оказалось самым хрестоматийным? Для меня это было неожиданно. Самый высокий рейтинг у трех стихотворений: у «Есть в осени первоначальной…» Тютчева (ну там — Есть в осени первоначальной / Короткая, но дивная пора, / Весь день стоит как бы хрустальный / И лучезарны вечера), у стихотворения Фета «Я пришел к тебе с приветом / Рассказать, что солнце встало, / Что оно горячим светом / По листам затрепетало» и т. д., а также у лермонтовского «Выхожу один я на дорогу…» А уж потом идут пушкинские «На холмах Грузии лежит ночная мгла» и то самое «Я помню чудное мгновенье». Удивительно, но самыми хрестоматийными оказались не стихотворения Пушкина. Хотя самый хрестоматийный поэт — конечно, Пушкин. Его стихотворения встречаются в этих хрестоматиях в сумме 1079 раз. Затем идет Тютчев, затем Лермонтов, Фет, Блок и так далее.

Разумеется, в каждом конкретном случае включение стихотворения в антологию — в значительной степени дело вкуса составителя. Однако статистические показатели много говорят о месте этого стихотворения или поэта в культуре.

При помощи созданной Крыловым базы данных можно решать и другие задачи. Например, сравнив частоту, с какой данное слово попадается в первых строчках всех стихотворений, с его встречаемостью в языке, можно определить коэффициент его поэтичности.

Мы гораздо лучше замечаем назойливое мелькание новых слов, чем исчезновение тех, что вот еще недавно были у всех на языке. А потом встретишь такое слово в каком-нибудь тексте и подумаешь: действительно, было такое. Что-то давно его не слышно — куда же оно делось-то?

К примеру, все ли читатели помнят слово сейшн? А если помнят — давно ли в последний раз его встречали? Я имею в виду в первую очередь сейшн не как музыкальный термин, а в качестве синонима слова вечеринка. История слова сейшн совершенно замечательна. Начнем с цитаты:

Люди, о которых я пишу эти строки, были молодыми в начале 70-х. Они слушали рок и презирали советскую эстраду. Они много читали на родном языке, но говорили на своем особом. Слов «круто» и «отстой» еще не было. Были слова «клёво» и «лажа», просочившиеся из музыкантского и тюремного сленга. Другие слова напоминали английские. «Лети за кайфом!» — с этими словами гонцу вручали смятые рубли, и он приносил на сейшн портвейн.

Слово сейшн пришло из джаза через неформальный термин jam session (особый вид совместного музицирования с большой долей импровизации) в рок-музыку, в частности в русский рок — получив при этом вид сейшн вместо корректного сешн, затем закрепилось уже в более широком значении «тусовка» в языке русских хиппи и вообще неформально и прозападно ориентированной молодежи. В более позднем апокрифическом «Евангелии от Митьков» [1990] (апокрифическом, разумеется, в смысле митьковского авторства) говорится, в частности:

Придя из пустыни, собрал Иисус сейшн из братушек и чуваков. И учил сынков, говоря: Не напрягайтесь ни в жизни своей, ни в помыслах, ибо лишь оттянувшиеся кайфуют.

Интересно тут, конечно, это искажение английского слова, которое прочно закрепилось, хотя и продолжает вызывать разнообразные эмоции — от недоумения до возмущения:

Американское жаргонное джазовое слово «Jam session» читается по-русски как «джем-сэшн», и буквы «й» там нет и в помине. Тем не менее даже наши уважаемые критики и музыковеды, блюдя русские традиции любви к «самопалу», произносят это как «джем сэйшн». Между прочим, в хипповые 70-е годы, рок-музыканты домакаревичевского периода, признававшие только англоязычный рок, произносили это слово правильно, когда собирались на подпольные «сэшена». Трансформация в совковый «сейшн» произошла уже позднее.

Языковые причины такого искажения вполне понятны: здесь сработала аналогия со словами типа situation, immigration. Похожий механизм действовал, например, в истории русского слова вынуть.