Марина Королёва - Чисто по-русски

Духовни́к, духовный отец – исповедник, священник, которому исповедуются в своих грехах. Тот, кто постоянно принимает исповедь, духовный наставник. Так еще В. Даль толковал это слово, и, честно говоря, с тех пор в толковании мало что изменилось. Правда, религию впоследствии на семьдесят лет объявили вне закона, и за это время многие слова, связанные с ней, изгладились из памяти людей, говорящих по-русски.

Но только не слово «духовни́к». Его использовали даже те, кто не сталкивался в повседневной жизни с религией и обрядами. «Он для меня как духовни́к», – так человек мог сказать о близком друге, которому рассказывал обо всём на свете.

А ударение всегда было именно таким: духовни́к. Оно не менялось веками. Духовни́к, духовника́; духовники́, духовнико́в. В Орфоэпическом словаре под редакцией Р. Аванесова есть даже примечание: неправильно говорить «духо́вник»! А Словарь ударений И. Резниченко рекомендует правило для запоминания: ориентируйтесь на слово «ученик». Ученик – духовни́к, ученика – духовника́, ученики – духовники́.

Интересно, что в Толковом словаре В. Даля для слова «духовни́к» есть, так сказать, женская пара: «духовни́ца». Только это вовсе не исповедница, как можно было бы подумать. Духовни́ца – это строение для разных церковных принадлежностей. Понятие это устаревшее.

Что до слова «духовни́к», то оно нисколько не устарело и присутствует во всех современных словарях.

«За душой у него нет ничего». Скажешь так – и всё ясно. Состоит этот известный оборот из привычных и всем знакомых слов. Значение тоже вроде бы ясно: «у него за душой нет ничего» значит или «он беден, у него нет денег», или «он пустой человек, духовное ничтожество».

Но не торопитесь считать это выражение обычным, призывает нас Н. Шанский в своей книге «Лингвистические детективы». Слово «душа» изначально имело совсем не тот смысл, который мы сейчас в него вкладываем и который выступает до сих пор в таких, например, фразеологизмах, как «предан душой и телом» (то есть полностью), «жить душа в душу» (то есть дружно), «от всей души» (то есть искренне) и т. д. Дело в том, что «душа» в исходном словосочетании «за душой нет ни копейки» обозначает вовсе не душу, известную нам, а ямочку, расположенную между ключицами на шее. «Душой» это углубление назвали потому, что, по народным представлениям, здесь как раз и помещается душа. Оборот возник потому, что раньше был обычай хранить деньги на груди, «за душой».

Заметим, что такое же несовременное значение имеет существительное «душа» еще в одном выражении: «у него душа нараспашку» – об искреннем, откровенном и чистосердечном человеке. В момент своего появления в речи это словосочетание означало человека с расстегнутым воротом рубахи, который не боится показать, что у него за пазухой.

А вот «отводить душу» – совсем другое выражение. Оно могло быть связано со знахарскими способами излечения больного. Внимание, а тем самым и болезнь отвлекали, «отводили» заговорами или ритуальными жестами. По этой же модели образовано выражение «отводить сердце» – находить для себя утешение, успокоение. Может быть, значение этого оборота складывалось под влиянием сочетаний «облегчить душу», «излить душу» – а они восходят к Библии.

«Как одним словом можно назвать человека, который постоянно ездит за границу?» – спросили меня однажды. Вопрос, конечно, интересный… Ведь не «ездок» же это, в самом деле! Предлагали мне и варианты на выбор: «ездун», «ездюк» или «ездец»… Предлагавший, вполне возможно, шутил, но мы люди серьезные, без словарей – ни шагу. Поэтому для начала я решила заглянуть в Толковый словарь В. Даля.

И что, вы думаете, я там нашла? Да всё! Буквально всё, что мне предлагали. Конечно же, прежде всего, есть всем известный «ездок». Это путник; тот, кто ездил или ездит куда-нибудь, проезжий.

Но если бы этим ограничилось! Представьте себе – и это кроме шуток! – есть там слово «ездец». Это старинное обозначение конника, всадника. Но и это еще не всё: в словаре имеется слово «ездун», а также «ездунья». Это, как выражается В. Даль, «охотник (или охотница) ездить» – то есть те, кто любят ездить. А в тамбовских говорах «ездуном» называли непоседу.

Наконец, информация для самых любопытных: в ярославских говорах были слова «ездава» и «ездуха» – так называли непосед и резвушек. А в вятских говорах существовал «езжак» – специальное название для приезжего извозчика.

Вот он, безграничный наш язык, чего в нем только не было! Но, как ни жаль, слова эти в прошлом. Знать о том, что они были, полезно, но и не более. Боюсь, попробуй вы прилюдно назвать «ездуном» того, кто часто ездит за границу, да еще в его присутствии, вас могут не понять… Особенно если у вашего собеседника плохо с чувством юмора.

«Что за ерунда!» – говорим мы, когда хотим обозначить какую-то бессмыслицу, нелепость, какие-то пустяки, что-то не заслуживающее внимания. Слово, вроде, давно знакомое, но, с другой стороны, производных у него немного. «Ерундистика», «ерундить» – вот и всё, пожалуй. Интересно, что сло́ва «ерунда» в родственных нам славянских языках нет.

Появилось оно, как выяснили языковеды, в 40-х годах XIX века. Например, у Н. Некрасова в повести «Петербургские углы» приводится пояснение: «„Ерунда“ – это лакейское слово, равнозначное слову „дрянь“». Потом слово широко распространяется в интеллигентской, литературной среде. Тогда же, с середины XIX века, появляются и уже упомянутые «ерундистика», «ерундить», «съерундить». Но откуда же все-таки взялась «ерунда»?

Согласно Историко-этимологическому словарю П. Черных, до сих пор главной версией считалась та, что «ерунда» попала в общерусский язык из семинарского арго. Что сначала это была «герунда» (от латинского грамматического термина «герундиум» – так называется особая форма отглагольного существительного в латинском языке). Правда, никто никогда не пытался серьезно обосновать эту версию! Впрочем, происхождение «ерунды», замечает тот же словарь, может быть совсем другим.

Например, в Симбирской губернии в середине XIX века так называли жидкий, безвкусный напиток. В нижегородских говорах – хмельные напитки. Это слово было также известно в форме «еранда» (в Толковом словаре В. Даля). Отчего же не предположить, что значение «напиток» и было «старшим»? Значение вполне могло измениться, такие примеры тоже есть: «буза» когда-то соответствовало «хмельному напитку». А «кавардак» – кушанью типа окрошки. И тогда легко себе представить, каким образом слово «еранда», а позже «ерунда», попало в общерусский язык – из говоров, через прислугу.