Н. Северова - Стругацкие: проза (произведения 1960−1980-х годов)

Эти задачи по преодолению станут решать герои.

Но и авторы тоже будут преодолевать ограниченность форм бытия, в особых художественных формах воплощая процесс преодоления, в который включены персонажи.

Как же конкретно проявит себя в «Стране Багровых Туч» ограниченность бытия?

Прежде всего, героям предстоит покинуть Землю, что оставляют они здесь?

Косную имитацию заботы бюрократов о людях, по сути дела идущих на гибель?

Но горькие пророчества Дауге о том, как будет протекать торжественный обед перед запуском «Хиуса» и как будут вести себя на нем «министерские», не оправдываются, пока не это волнует авторов.

В космическом пространстве героев настигает ограниченность иного рода.

На пути космогаторов окажется немало капканов, таких, например, как «четырехмерная яма» – космический мешок, из которого экипаж корабля может никогда не выбраться.

Авторы же в этой ситуации постигают возможности работы с художественным временем: находящиеся в космическом мешке герои слышат по радиосвязи голос чужой беды – прощальные слова профессора Роберта Ллойда, которому уготована смерть тоже в замкнутом пространстве.

В «Стране Багровых Туч» авторы сами еще не всегда стремятся избежать ограниченных форм – сложившихся стереотипов.

Так, например, введение информации об этапах покорения Венеры осуществляется по канону «футурологической историографии», которая в свою очередь была заимствована из художественных произведений, страдающих этнографизмом.

Авторами будет использоваться и типовое для соцреалистической литературы соседство двух описаний: описания ограниченных форм бытия и описания преодоления этой ограниченности.

Выглядит это следующим образом: делается заявление о невозможности решения какой-либо проблемы, а чуть ниже провозглашается ее успешное разрешение:

«Но Быков знал также, что до последнего времени все попытки использовать идею фотонно-ракетного привода на практике оканчивались провалом. Одна из фундаментальных проблем этой идеи – отражение излучения – не поддавалась практической разработке. <���…> И тем не менее фотонная ракета „Хиус“ построена!» [6;69].

Авторская неуверенность проявляется и в том, что писатели по ходу действия, словно бы, разыскивают главного героя.

Но поскольку Стругацкие часто обращаются к зоне сознания «специалиста по пустыням» Алексея Петровича Быкова, мы, вглядевшись в этот образ, понимаем, что это скорее всего сюжетообразующий герой.

При помощи такого героя-космического новичка авторам легко удается воссоздать историю покорения Урановой Голконды и исследовать психологическое состояние человека в постоянно повторяющейся ситуации прыжка, ситуации преодоления:

«И тут с Быковым произошло то, о чем он долго вспоминал потом с недоумением и стыдом. Какое-то странное оцепенение охватило его. Он как бы раздвоился и с безучастным любопытством смотрел на себя со стороны, не в силах сосредоточиться. Обрывки мыслей метались у него в голове, но ни за одну из них он не мог ухватиться и заставить себя вполне последовательно реагировать на то, что происходит вокруг» [6;136].

Но фрагменты текста, связанные со скрупулезным всматриванием в человеческую душу, чрезвычайно редки в «Стране Багровых Туч»: перед нами герои действия, а не чувства, приказа, а не мысли.

Для того, чтобы увидеть, насколько Стругацкие скупы в изображении переживаний и мыслей персонажей в этой начальной повести, можно взять для сопоставления более позднюю повесть писателей – «Улитку на склоне» (1968), точнее, одну и ту же ситуацию: герои повестей всматриваются в сверхмощное проявление природных сил.

Быков наблюдает за жизнью Урановой Голконды (« Необъятная труба, будто вонзившаяся в тело планеты, всасывала в себя тысячи тонн песка, пыли и щебня, выбрасывая все это в атмосферу » [6;258]).

Перец вглядывается в жизнь лесной клоаки (« Живой столб поднимался к кронам деревьев, сноп тончайших прозрачных нитей, липких, блестящих, извивающихся и напряженных, сноп, пронизывающий плотную листву и уходящий еще выше, в облака » [7;494]).

Оба героя забывают обо всем на свете, глядя на представшее их глазам.

Но последствия этих наблюдений различны.

Результат наблюдений Быкова – принятие очередного решения к действию. Результат наблюдений Переца – осмысление мира и себя в мире:

«Я живу, вижу и не понимаю, я живу в мире, который кто-то придумал, не затруднившись объяснить его мне, а может быть, и себе… Тоска по пониманию, вдруг подумал Перец. Вот чем я болен – тоской по пониманию» [7;500].

Отсутствие должного внимания к чувствам, движениям души героев в «Стране Багровых Туч» будет отрефлексировано авторами впоследствии в особой трансформированной форме: в повести «Стажеры» братья Стругацкие наметят собственную писательскую эволюцию (именно аспект развития степени психологичности творчества), только в «Стажерах» она будет подана как размышление Ивана Жилина по поводу юношеских пристрастий Юры Бородина:

«Издавна так повелось и навсегда, наверное, останется, что каждый нормальный юноша до определенного возраста будет предпочитать драму погони, поиска, беззаветного самоистребления драме человеческой души, тончайшим переживаниям, сложнее, увлекательнее и трагичнее которых нет ничего в мире…» [8;588—589]

А чуть ниже авторы обозначат условие, при котором возможно осуществление такой эволюции:

«Настанет, конечно, время, когда он будет потрясен, увидев князя Андрея живого среди живых, когда он задохнется от ужаса и жалости, поняв до конца Сомса, когда он ощутит великую гордость, разглядев ослепительное солнце, что горит в невообразимо сложной душе строговского Токмакова… Но это случится позже, после того как он накопит опыт собственных душевных движений» [8;589].

(Интересно, что в «Отягощенных злом» А. и Б. Стругацкие соединят в ряде персонажей героев действия и героев чувства, мысли, подспудно, через цитацию, вводя в роман мироотношение героев А. Дюма).

Как бы то ни было, какова бы ни была степень психологизма в «Стране Багровых Туч», но уже здесь проявится постулат художественного мира братьев Стругацких: воля одного человека порой способна преодолеть социально-психологические преграды, выстроенные многими (роль Николая Захаровича Краюхина в воплощении в жизнь идеи фотонной ракеты).

И уже здесь помыслы, цели героев: Быкова, Ермакова, Дауге, Юрковского, Богдана Спицына и милейшего Михаила Антоновича Крутикова – подчинены идее и пафосу преодоления.

Удается ли авторам воплотить этот настрой?

Здесь нужно особо сказать об организации сюжета:

первая часть повести – «Седьмой полигон» – целиком представляет собой ситуацию перед прыжком: подготовку к полету на Венеру;