Сборник - Итальянский футуризм. Манифесты и программы. 1909–1941. Том 1

Ваши возражения? Довольно! Довольно! Я их знаю! Это решено! Мы прекрасно знаем, что утверждает наш милый и лживый интеллект. Мы, говорит он, только итог и продолжение наших предков. Быть может! Пусть себе!.. Что за важность?.. Но мы не желаем слушать! Остерегайтесь повторять эти гнусные слова! Лучше поднимите голову!

Стоя на вершине мира, мы ещё раз бросаем вызов звёздам.

Ф.Т. Маринетти

<20 февраля 1909>

– Эй, великие поэты-поджигатели, мои братья футуристы!.. Эй! Паоло Буцци, Палаццески, Каваккиоли, Говони, Альтомаре, Фольгоре, Боччони, Карра, Руссоло, Балла, Северини, Прателла, Д’Альба, Мацца, Фронтини 1! Выйдем из Паралича, опустошим Подагру и проложим великий военный рельсовый путь по склонам Гауризанкара 2, вершины мира!

Мы выходили из города шибкой и верной походкой, которая желала танцевать и искала препятствий. Вокруг нас и в наших сердцах безмерное опьянение старого европейского Солнца, шатавшегося между хмельными облаками. Оно даже ударило нам в лицо своим ослепительно пурпурным факелом, а затем лопнуло и изверглось целиком в бесконечность.

Вихри агрессивной пыли; ослепительный сплав серы, поташа и силикатов для окон Идеала!.. Отливка нового солнечного шара!.. Мы вскоре увидим его!

– Трусы! Трусы!.. – крикнул я, повернувшись к обитателям Паралича, громоздившегося внизу, груде раздраженных ядер для наших будущих пушек…

– Трусы! Трусы!.. Ну, что вы визжите, словно хорьки, с которых заживо дерут шкуру?.. Боитесь, что мы подожжём ваши лачуги?.. Рано ещё! Нам нужно согреть будущую зиму! А пока мы взрываем традиции, как источенные червями мосты!.. Война? О, да… Наша единственная надежда, смысл нашей жизни и наша единственная воля… Да… война! С вами, умирающими чересчур медленно, и со всеми мертвецами, загромождающими наши пути!..

Ну да, наши нервы требуют войны и презирают женщин! Разумеется, так как мы боимся их цветущих рук, оплетающих наши колени в утро разлуки! Чего хотят от нас женщины, сидни, инвалиды, больные и все благоразумные советники?.. Их шаткой жизни, прерываемой мрачными агониями, трепещущими снами и тяжёлыми кошмарами, мы предпочитаем насильственную смерть, и прославляем её как единственную достойную человека: хищного животного. Мы желаем, чтобы наши дети весело следовали своему капризу, грубо противоречили старикам и осмеивали всё, что освящено временем! Это возмущает вас?.. Вы мне свищете?.. Кричите громче!.. Я не расслышал ругательства!.. Громче!.. Что? Честолюбец?.. Нуда!.. Мы честолюбцы, потому что не хотим тереться о ваше вонючее руно, зловонное стадо цвета грязи, канализированное древними путями земли!.. Но «честолюбец» неточный термин… Мы, скорее, юные артиллеристы в весёлом настроении духа!.. И вы должны волей-неволей приучить ваши барабанные перепонки к грохоту наших пушек!..

Но всё это ещё не то! Ищите сами! Что вы говорите? Безумцы?.. Ура! в добрый час! Вот настоящее слово… слово, которого я ждал! А! А! Находка из находок! Возьмите заботливо это слово массивного золота и живо возвращайтесь процессией, чтобы запереть его в самом завистливом из ваших погребов! Вы можете прожить с этим словом между вашими пальцами и на ваших губах ещё двадцать веков! Что до меня, то я объявляю вам, что мир прогнил от мудрости!..

Вот почему мы проповедуем ныне методический и повседневный героизм; вкус к отчаянию, побуждающему сердце отдавать все свои плоды, привычку к энтузиазму; упоение безумием…

Мы проповедуем прыжок в сумрачную смерть под пристальными и ясными взорами Идеала! И проповедуем примером, отдаваясь яростной Портнихе битв, которая, выкроив нам по мерке багряный мундир, новенький, с иголочки, на солнце, напомадит огнями наши волосы, причёсанные бомбами. Так теплота летнего вечера намасливает поля скользящим мерцанием светляков.

Надо, чтобы люди ежедневно электризовали себе нервы безумной гордыней!.. Надо, чтобы люди разом ставили на ставку свою жизнь, не следя за плутоватыми крупье и не контролируя равновесия рулеток, раскинувшихся на огромных зелёных коврах войны и лелеемых сомнительной лампой солнца… Надо – поймите – чтобы душа метала тело в огонь, как брандер 3против неприятеля… вечного неприятеля, которого следовало бы изобрести, если б его не было!..

Видите ли вдали эти пшеничные колосья, выстроившиеся миллионами в битву! Эти колосья, гибкие солдаты с тонкими штыками, прославляют силу хлеба, который превращается в кровь, чтобы брызгать и взлетать прямо к зениту. Кровь – знайте это – ценна и пышна только освобождённая из темницы артерий железом или огнём!.. Мы научим всех вооружённых солдат земли, как надо проливать свою кровь. Но предварительно нужно очистить великую Казарму, где копошитесь вы, насекомые… Это скоро будет сделано!.. В ожидании, клопы, вы ещё можете сегодня же вечером вернуться на нечистые нары, где мы не желаем больше спать.

Повернувшись к ним спиной, я почувствовал, по боли в моих плечах, что слишком долго тащил в огромной и чёрной сети моего слова этот пленный и умирающий Народ с его смешным трепыханием рыб в последней волне света, которую вечер бросал до утёсов моего лба.

Город Паралича, с гоготаньем птичника, с бессильной гордостью разбитых колонн, с брюхатыми куполами, рожающими жалкую статую, с капризом папиросных дымов на ребяческих стенах, открытых щелчкам, Город исчез, танцуя за нами по прихоти нашего быстрого бега…

Передо мною в нескольких километрах появился внезапно Дворец божественных сумасшедших на крупе изящного холма, бежавшего рысью, как молодой жеребёнок.

– Братья, – сказал я, – отдохнём в последний раз, прежде чем отправимся на закладку великого Футуристского Рельса!

Мы все улеглись в неизмеримом безумии Млечного Пути, в тени Дворца живых. Тотчас прекратился грохот двух квадратных молотов Пространства и Времени. Но Паоло Буцци не мог спать, так как его разбитое усталостью тело то и дело подёргивалось от укусов ядовитых звёзд, осаждавших нас со всех сторон.

– Брат, – пробормотал он, – прогони подальше от меня этих пчёл, жужжащих над пурпурной розой моей воли.

Потом он заснул в призрачной тени Дворца, переполненного фантазией, откуда разливались баюкающая и широкая мелодия вечной радости.

Энрико Каваккиоли дремал и бредил вслух:

– Я чувствую, что моё двадцатилетнее тело молодеет! Я возвращаюсь всё более неверной походкой в мою колыбель… Я скоро вернусь в утробу матери!.. Значит, мне всё позволено!.. Я хочу ломать роскошные безделушки!.. Давить города, разбрасывать человеческие муравейники!.. Я хочу приручить ветры и держать их на своре… Я хочу стаю Ветров с гибкими спинами огромных воздушных борзых, чтобы охотиться за дряблыми и бородатыми облаками!