Владимир Рак - Боже, научи меня говорить

В этом месте прервём наши фантазии, чтобы поделиться впечатлениями об одном научно-популярном фильме. В нём шёл рассказ о некоем молодом мужчине, который отважился путешествовать в глубь Африки без оружия. На протяжении всего фильма этот белый путешественник попадал в опасные переделки с дикими зверями. Наконец храбрец вышел к племени, живущему первобытно-общинным строем. Это племя состояло из очень маленьких людей, которых мы называем пигмеи. В нём различались группы мужчин и группы женщин с детьми. Путешественник начал общаться с мужчинами и в конечном счёте сумел подружиться с ними настолько, что мужчины-дети не отходили от него ни на шаг. Путешественник прожил в первобытном племени пару дней и собрался уходить. Оператор подробно заснял прощание большого белого человека с маленькими аборигенами – это была трогательная сцена. Голые мужчины-дети обступили путешественника со всех сторон и плакали навзрыд, не стесняясь своих женщин, наблюдавших весь этот процесс в сторонке. Когда прощание закончилось, женщины сказали в камеру: «Хорошо, что этот человек уходит от нас, а то наши мужчины стали совсем как плачущие дети». После просмотра фильма я не мог отделаться от впечатления, что женщины этого племени относились к своим мужчинам точно так же, как они относились к своим детям. Я увидел матриархат в чистом виде. У меня сложилось впечатление, что на заре своего развития человечество проходило какой-то детский этап. Я наблюдал маленьких мужчин с бородами и копьями в руках, но это были дети в полном смысле этого слова. А вот женщины этого племени на детей похожи не были, хотя и были такими же маленькими, как и мужчины.

Обычная логика подсказывает нам: если люди изначально произошли из обезьяны, следовательно, в начале своего превращения в человека они должны были иметь развитое чутьё, которое у зверей превалирует над всеми чувствами. С этих позиций нам и нужно прослеживать развитие древних людей. Первобытные люди жили в эпоху запахов и ориентировались с помощью развитого чутья. Своим глазам они пока не доверяли. Запах был для них Богом. Люди чуяли природные запахи, обоняли и смаковали их, но разделить себя и своё чутьё ещё не умели. Наличие его как такового им ещё предстояло осмыслить.

Вернувшись с жировки, племя дружно остановилось на краю горного плато. По тому, как все основательно и без суеты стали располагаться на этом импровизированном ложе, было видно, что для них это было каждодневным занятием. Дикари с нескрываемым любопытством наблюдали за жизнью, которая проистекала перед ними в саванне. Это был самый настоящий театр, только действие на этой огромной сцене происходило не по сценарию. Есть в речи людей такое понятие – «театр боевых действий», применительно к этому случаю можно было бы сказать: «театр жизненного пространства». Перед глазами пересмешников проходили огромные стада копытных, стаи гиен, прайды львов и множество других зверей, приходивших на водопой, сменяя друг друга. Пересмешники наблюдали в саванне травоядных, хищников и себе подобных чужаков. На этой сцене жизни ежедневно проливалась кровь не только животных, но и человекообразных существ. Этот природный театр стал для любознательных подражателей развлечением и своего рода школой. В конечном счёте из простых наблюдателей они стали превращаться в сопереживателей. События, которые перед ними проистекали, они начали переосмысливать, а переосмыслив, перешли к их имитации. Диапазон подражаний пересмешников был неисчерпаем и разнообразен, постепенно многое из того, чему они подражали, становилось их собственными повадками.

Первыми, как правило, на водопой прилетали птицы. Сколько бы их ни было и к какому бы виду они ни принадлежали, их объединял звук «фр-рь», который они производили крыльями. Также большинство птиц кричало, и всё многообразие их голосов можно было свести к неким «цяк-цяк» или «чак-чак». Это неизменно приводило в восхищение пересмешников, и они на все лады повторяли звук полёта и птичье цеканье. Птицы ещё плескались в воде, играя оперением в лучах розовой зари, когда раздавался трубный клич слонов. Громкое «эр-рь» оглашало саванну от края до края, и вся живность в округе замолкала, прислушиваясь. Гиганты подходили к водопою величественно, с осознанием собственной мощи. Услышав слонов, пересмешники снова приходили в необычайное возбуждение, то и дело слышалось их пронзительное «эр-рь». Было совершенно ясно, что они искренне и всерьёз полагали себя участниками, а не зрителями этого огромного импровизированного театра. Вслед за слонами на водопое появлялись табуны зебр и лошадей. Эти животные подходили к воде спокойно, не переставая пощипывать сочную прибрежную травку. При этом то одна, то другая зебра или лошадь прядали губами – «пр-рь», как бы подавая сигнал всему табуну: всё спокойно и безопасно, можно пастись дальше. Завидев их, зрители опять, как при виде птиц и слонов, приходили в восторг и начинали производить губами сигналы, похожие на звуки, издаваемые зебрами. Пересмешники с энтузиазмом имитировали также звуки, которые копытные издавали при питье, похожие на поцелуй. Этот звук почему-то особенно нравился пересмешникам, и они с упоением его повторяли, ведь они и сами пили воду подобным способом.

Ещё до отхода зебр и лошадей от воды к ним присоединялись рогатые обитатели саванны. От реки доносились треск рогов и мычание – это антилопы и туры теснились на водопое, создавая сутолоку. Пересмешники не преминули повторить их мычание: «м-мь». Особенно пересмешникам нравились туры – воплощение силы и могущества. Туры подходили к воде под частый перестук рогов, которыми они задевали друг друга в тесноте. Над водопоем разносился сухой треск рогов – «тр-рь», его пересмешники тоже не преминули скопировать и усвоить.

Восхищение человека животными привело к появлению тотемов-божеств, а позже многие животные-тотемы сделались домашним скотом. Восхищение и любование туром завершатся в конечном счёте его одомашниванием, наши коровы – его потомки. Последний дикий тур был убит немногим более трёхсот лет назад, люди навсегда прикончили свой первый идеал. Память о том, что когда-то такое животное существовало, осталась только в речи. Огромный её пласт будет образован от понятия тотема-быка, но это будет позже, а пока пересмешники взяли в руки острые палки в подражание быку-туру и его острым рогам. Из всех мычащих и мекающих быки этого вида были самыми удивительными: даже огромный слон и львы обходили стороной их стадо. Тур от любого поползновения хищника приходил в ярость, рыл землю копытами и ломал рогами деревья. Древний предок человека не один раз видел сцену опрометчивого нападения львов на стадо туров. Атака зверя заканчивалась печально: после того как бык поднимал льва на рога, нападающие звери ретировались, а тур ещё долго в ярости топтал неудачника, пока тело хищника не превращалось в кровавое месиво. Наблюдавшие эту трагедию пересмешники восхищённо цокали языками: «Ць-ць-ць!» Весь их взъерошенный вид и возбуждённо блестевшие глаза как бы говорили: «Вот это да! Это сильно!». Восхищение стало перерастать в обожествление. Понимая, что мощь дикого быка кроется в его рогах, первобытный человек и взял в руки острую палку под звук «тр-рь», которым обозначил тревогу и напряжённость.