Мария Захарова - Односоставность и двусоставность предложений как семантический признак

«Итак, классификация односоставных предложений в синтаксисе А.А. Шахматова, в основном опирается на такие понятия и признаки (подлежащее, сказуемое или отсутствие одного из этих членов), которые чужды самому классифицируемому материалу (если исходить из шахматовского же понимания терминов – подлежащее, сказуемое). И сам А.А. Шахматов при выделении, например, вокативных предложений отходил от принципа соотнесенности главного члена односоставного предложения с подлежащим или сказуемым» [Валгина Н.С. 2002. – с. 245].

В настоящее время выделение односоставных предложений в отдельный структурный тип простого предложения не вызывает сомнения. Выделяют следующие виды односоставных предложений: определенно-личные Наряжу коня, наточу булат, затяну чекмень, полечу в леса (Кольцов); неопределенно-личные Сейчас за нами придут (Симонов); обобщенно-личные Без труда не вынешь рыбку из пруда (Пословица); безличные Уже светает (М. Горький); инфинитивные Быть, барин, беде! (А. Чехов); номинативные Февраль. Предрассветная синяя тишина (М. Шолохов).

Что же касается определения круга односоставных предложений, деления их на группы, а также отграничения некоторых видов односоставных предложений (например, номинативных) от схожих по форме синтаксических явлений, то в этом отношении еще не достигнуто единство во взглядах. В «Русской грамматике» традиционные односоставные предложения названы однокомпонентными; к ним отнесены спрягаемо-глагольные и неспрягаемо-глагольные.

В современном языкознании предложение изучается не только с точки зрения грамматики, но и с точки зрения его «смысловой формы», его смысла и содержания.

Лингвистами конца XIX – начала XX в. рассмотрение смысловой стороны предложения не предполагалось. Рассматривались только те смысловые элементы предложения, которые были непосредственно связаны с его формальным содержанием, например синтаксические конструкции, образованные при помощи лексически родственных слов разных грамматических разрядов ( Он слышит. – Ему слышно.). По выражению Н.Д. Арутюновой, «будучи разделом грамматики, синтаксис старался не выходить за пределы собственно грамматических категорий» [Арутюнова Н.Д. 1976. с. 5].

Со второй половины двадцатого столетия подход к изучению семантики предложения изменился. Необходимость изучения и анализа смысла предложения стала общепризнанной.

Современное изучение семантики предложения имеет несколько направлений. Многие ученые выявляют значение предложения через его формальную организацию. Например, Н.Ю. Шведова считает, что «разграничение предложений разных семантических структур должно проверяться и корректироваться их грамматическими характеристиками» [Белошапкова В.А. 1989. – с. 677]. В ее представлении семантические структуры всегда выделяются в границах структурных схем и различаются по грамматическим и лексическим признакам.

Исследователи другого направления в качестве денотата предложения выделяют структуру события. Одним из первых в этом направлении стал работать Т.П. Ломтев, «понимавший содержание предложения как «систему с отношениями», центром которой является выразитель отношений – предикат, задающий места для предметов, определяющий их количество и характер [Белошапкова В.А. 1989. – с. 678].

Исследования в этом направлении опираются на отображаемую в предложении ситуацию, какой-либо фрагмент действительности и ее семантическую модель – пропозицию.

Н.Д. Арутюнова по многим пунктам поддерживает второе направление, она обращает внимание на то, «как отражается в предложении осмысление мира человеком, и основной задачей изучения смысла предложения считает «выделение логико-синтаксических "начал", то есть тех отношений, которые, будучи непосредственно связаны со способами мышления о мире, в то же время причастны к грамматическому строю языка». В связи с этим Арутюнова обращается к анализу таких предложений, которые отражают мыслительные операции, состоящие в установлении отношений бытийных (экзистенции), тождества (идентификации), именования (номинации) и характеризации [Белошапкова В.А. 1989. – с. 679].

Таким образом значение предложения можно понимать как комплекс нескольких компонентов. На современном этапе по мнению В.А. Белошапковой «особую актуальность приобрела мысль о том, что в содержании предложения соединены значения двух принципиально различных родов: объективные, отражающие действительность и субъективные, отражающие отношение мыслящего субъекта к этой действительности» [Белошапкова В.А. 1989. – с. 679].

В.А. Белошапкова считает, что «Всякое предложение отражает, давая ему название, какой-то фрагмент действительности, некое «положение дел». Это может быть событие, которое можно передать сменой кинокадров. Оно относится к внешнему для говорящего миру: Идет дождь; Проехал автобус; В ларьке продают мороженое или к самому говорящему, который в этом событии участвует: Я иду в университет; Мне подарили цветы; Сосед нечаянно толкнул меня. И в том и в другом случае говорящий, «создавая» эту часть значения предложения, выступает как наблюдатель. Это может быть ситуация мыслительной операции, производимой человеком, – приписывание признака предмету, его квалификация, наименование предмета, отождествление разных имен предмета: Море сегодня спокойно; Вы взволнованы; Здесь хорошо; Мой отец был учитель; Это дерево сосна; Этого мальчика зовут Коля. Мыслительная операция может производиться говорящим и теми, с кем он себя отождествляет, или другими лицами. В последнем случае это специально выражается тем или другим способом; ср.: Статья полезна. По-твоему, статья полезна. Статья представляется рецензенту полезной. Характеризуемым, идентифицируемым предметом может быть некая субстанция внешнего для говорящего мира или сам говорящий; ср. с приведенными выше предложения: Я студент; Меня зовут Саша; А ведь хозяин-то я . Выражая в предложении результат мыслительной операции собственного сознания или сознания другого человека, направленной на предметы внешнего мира или на него самого, говорящий тоже выступает как носитель объективной позиции. Эта позиция объективна в том смысле, что она не связана с ситуацией речи, исходит от говорящего не как от автора речи, а как от любого носителя сознания» [Белошапкова В.А. 1989. – с. 679-680].