Кирилл Чуканов - Король репортажа. Публикации В.А. Гиляровского в газетах и журналах конца XIX века

– Две копейки! – спрашивает чиновник.

– За что это, родненький?

– За бланк адреса.

– Христа ради нельзя?.. Я бы за родителей, родненький, помолилась.

– Ну, давай, некогда.

Старуха достаёт две копейки.

– Маляр Александр Михайлович Кондратьев!.. – громко отчеканивает чиновник.

– Майор, батенька мой, заслуженный майор и кавалер, читать не умеете! – раздаётся голос из угла, принадлежащий высокому отставному офицеру на деревяшке.

– Извините-с. – оправдывается растерявшийся чиновник.

– То-то, извините-с! Деньги берёте, а читать не выучились, – говорит офицер, выбрасывая две копейки и получая справку, и затем спускается по лестнице, громко стуча деревяшкой. Чиновник продолжает выкликать фамилии.

«Город чудный, город древний».

Так выразился наш поэт о Москве. О Коломне приходится выражаться иначе, так:

Да, знаменитой в истории России стеной, твердыней неприступной, которую не могли взять, не могли разрушить полчища неприятелей. Теперь же от неё остались только развалины. Что не могли сделать храбрые войска татар, поляков, двунадесяти языков Наполеона – то сделали более изобретательные коломенцы и в продолжение немногих лет растащили крепость на различный домашний обиход. Кирпич брали официально и неофициально, и на городские постройки его употребляли, и на частные… Из кирпичей башни, где сидела, по преданию, Мария Мнишек, в одном кабаке даже печка сделана. Говорят (впрочем, только говорят), что будто и часть городских рядов построена из этой же стены. А может быть, даже и правда это, если вглядеться в них поближе, так они ничуть не моложе с виду самой крепости и они тоже грозят разрушением. Упадут, развалятся – и никто не увидит этого. Да и кому увидеть?! Бутарей и дворников на улице никогда нет, даже днём, а уж о ночи и говорить не стоит. Да и что делать ночью? Всё равно ничего не видно за два шага! И куда деваются фонари? Днём что ни шаг, то фонарь, а ночью разве где-нибудь на углу за ^ версты один от другого блестит, мерцая жёлтым светом сквозь замёрзлые стёкла, словно позабытый людьми и судьбою, как будто для того и зажжены, чтоб показать приезжему человеку, что, мол, и у нас есть фонари. А коломенцам не надо – ночью они никуда не ходят. С 8 часов вечера завалятся и спят себе сном праведника до восьми же утра, не зная, что кругом делается, держась лишь одной пословицы: «спишь больше, грешишь меньше»!

Всё оживает. По Большой улице гуляют разодетые обывательницы и обыватели, которые не имеют своих рысаков, глядя с завистью на других баловней судьбы, летающих в перегонку, в одиночку верхом на парах взад и вперёд. Особенное внимание прекрасного пола в последнее время привлекают к себе уланы, к крайней досаде местных дон-жуанчиков разных видом, званий, состояний, холостых и женатых, а у нас их немало последнего сорта, т. е. женатых… Актриса С., игравшая последнее время на нашем театре, не одного из них ранила стрелой амура в пылкое купеческое сердце сквозь толстый бумажник.

Не буду договаривать – кто: кому надо, сами докончат строчку, пуля найдёт виноватого!.. Да, впрочем, уж наверно и без меня знают эту историю – здесь все ведь только и занимаются сплетнями, далеко в них не забираются, а ограничиваются только тем, что «у трактирщика Власа сын родился», – «Пётр Иванович упал, и у него нашлёпка на носу», и т. п. А чтоб залезть в разные серьёзные мировые вопросы – упаси Бог!.. Не то что низший класс, даже интеллигенция не дерзает этого. Так, во всех новых журналах за прошлый ноябрь месяц передовые статьи не разрезаны. И когда я обратил внимание одного из членов клуба на это, указывая на «Письма к тётеньке» Щедрина, то он ответил мне:

– Э, батенька мой, у нас и без этих глупостей дела-то довольно, тут еле успеваем «Московские Ведомости» прочитывать – а то ещё какие-то «Письма к тётеньке»!

Зато как же развит винт у нас!.. Чуть даже кто посторонний приезжает в дом с визитом, так ему вместо «здравствуйте» предлагают карточку взять. Винт занял все умы.

В домах винт, в клубе винт… Впрочем, в клубе во время семейных вечеров играют в фанты, в верёвочку и в колечко. Вот бы и московское дворянское собрание приняло бы это к сведенью, чем драться, всё лучше. Сердце радуется у постороннего человека, глядя на такое невинное препровождение времени… Лишь у бедных актёров болит душа от этого! Сидя за винтом, все позабыли театр. Театр помещается в д. Фролова, где находится и лучшая гостиница в городе; театр очень чистенький, довольно хорошо отделанный, с обстановкой даже очень приличной для Коломны, но, к несчастью бедного искусства, позабытого за винтом, он почти совсем не посещаемый публикой. А уж какие штуки ни пускают актёры! Напр., афиша гласит, что во вторник, 15 декабря, в бенефис актриски Матвеевой, представлена будет драма «Каменный гость».

Полагали мы, что закон о частных поверенных уменьшит у нас адвокатов, на самом же деле корпорация их увеличилась. Просматривая список этих благодетелей рода человеческого, мы нашли в нём одного кончившего курс в университете, одного в межевом институте, а остальные составляют букет из бывших воспитанников уездного и приходского училищ. Некоторые даже совсем не окончили курса и в этих убогих школах, а были исключены «за великовозрастие». Сим последним брехунам, положим, и дела поручаются несложные, а именно: взыскания по бесспорным обязательствам, защита по уголовным делам, подсудным мировым учреждениям. На поприще последних дел более всех подвизается некто по-простонародному «Угорелый», который, изучив судебные уставы и таская их всегда под мышкой, до того надоел своими советами и уроками судопроизводства по трактирам, что его гонят везде и всюду. Он и ему подобные дровокатских дел мастера только замедляют разбирательства дел у мировых судей, коверкая и запутывая факты, щеголяя заученной фразой, извергнутой каким-нибудь более порядочным брехуном на более обширной говорильне, что подчас затемняет дело, и мировой судья становится в тупик. Довольно резкий отпор сим говорильным машинам даёт мировой судья Агафонов, не увлекающийся их пустословьем, не придавая значения их речам. Дела, решённые им, редко отменяются съездом.