О. Березина - Языковые средства актуализации категории «безличность»

Позднее идеи В. фон Гумбольдта нашли свое преломление и отражение в трудах многих лингвистов. В частности, А. А. Потебня указывал на теснейшую связь языка с мышлением, трактуя языковое содержание как форму по отношению к мыслительному содержанию, как способ его представления [Потебня 1958, с. 47]. «Отношение понятия к слову сводится к следующему: слово есть средство образования понятия, притом не внешнее, не таковое, каковы изобретенные человеком средства писать, рубить дрова и проч., а внушённое самой природой человека и незаменимое; характеризующая понятие „ясность“ (раздельность признаков), отношение субстанции к атрибуту, необходимость в их соединении, стремление понятия занять место в системе – все это первоначально достигается в слове и преобразуется им так, как рука преобразует всевозможные машины». Вслед за В. фон Гумбольдтом А. А. Потебня раскрывает роль значения слова как средства объектирования мысли: «Слово, будучи средством развития мысли, изменения образа в понятие, само не составляет ее содержания» [Потебня 1993, с. 121]. Говоря об отношении мысли и языка, А. А. Потебня подчеркивает неоднозначность этой связи: с одной стороны, слово раздробляет «<���…> одновременные акты души на последовательные ряды актов», а с другой стороны, «<���…> служит опорою врожденного человеку устремления обнять многое одним нераздельным порывом мысли», таким образом отмечая, с одной стороны, дискретный характер языка при отражении ментального континуума, а с другой стороны, его интегративный характер. В полемике с В. фон Гумбольдтом А. А. Потебня, говоря по поводу идеи тождества языка и духа народа, подчеркивает самостоятельность языка, а в мысли находит многое, не требующее языкового оформления. Более того, А. А. Потебня обращает внимание на участие языка и речи в самом процессе формулирования мысли.

Также И. А. Бодуэн де Куртене признавал психологическую реальность за многими категориями языка, называя их «действительными категориями нашего ума» [Бодуэн де Куртене 1963., т. 1, с. 146–202]. И. А. Бодуэн де Куртене выдвигает на первый план связь «звуковой» стороны языка с «внеязыковыми семантическими представлениями», с собственно психическим содержанием. При этом он подчеркивает неуниверсальность языкового мышления, которая раскрывается в суждении об особом для каждого языка соотношении явных и скрытых языковых представлений, предвосхищая этим разрабатываемую позже в лингвистике концепцию понятийных категорий [Бодуэн де Куртене 1963., т. 2, с. 185–186]. Также очень важное значение для своего времени имела концепция А. А. Шахматова, для которой характерен динамический подход к соотношению языка и мышления и к самим явлениям мышления, получающим актуализацию в синтаксических формах. А. А. Шахматов концентрирует внимание не на статических мыслительных категориях, а на мыслительно-психологических актах, процессах, лежащих в основе построения предложения [Шахматов 1941, с. 434]. В зарубежной лингвистике против традиционного представления о том, что язык – лишь внешняя форма мысли, в частности, выступал Э. Сепир, говоря, что: «С точки зрения языка мышление может быть определено как наивысшее скрытое или потенциальное содержание речи, как такое содержание, которого можно достичь, толкуя каждый элемент речевого потока как в максимальной степени наделенный концептуальной значимостью» [Сепир 1993, с. 21].

В традиционной и структурной лингвистике первой половины ХХ века существовали концепции, так или иначе развивавшие идеи предшественников о том, что не все категории мышления находят свое однозначное выражение в языковых формах, что между категориями мышления и языковыми категориями нет полного изоморфизма. Это было связано с поиском универсалий, с одной стороны, и с изменением вектора исследований в лингвистике, с другой стороны, – традиционный подход от формы к содержанию не мог объяснить многие явления языка, исследования стали строиться по направлению от содержания к форме [Гурочкина 2014, с. 103]. Таковы, в частности, понятийные концепции О. Есперсена и И. И. Мещанинова. Понятийные категории [3] Определение понятийной категории с позиции ее философского осмысления представляет ее как мыслительную по происхождению, отражающую в обобщенной форме предметы и явления действительности и связи между ними посредством фиксации общих и специфических признаков данных вещей и явлений [ФЭС 1983, с. 513]. – это некоторые смысловые компоненты общего характера, замкнутая система значений некоторого универсального семантического признака или же отдельное значение этого признака безотносительно к степени их грамматикализации и способу выражения («скрытому» или «явному») в конкретном языке, например, говорят о понятийной категории «активности / неактивности», «отчуждаемости / неотчуждаемости», «цели», «места», «причины» и т. д. [Булыгина, Крылов 1990, с. 216] По мнению И. И. Мещанинова, эти понятийные категории выражают в языке нормы действующего сознания, отражают общие категории мышления в его реальном выявлении, т. е. в языковых актуализационных формах. Всякое понятие может быть передано средствами языка. «Оно [понятие] может быть выражено описательно, может быть передано семантикою отдельного слова, может в своей языковой передаче образовать в нем определенную систему. В последнем случае выступает понятийная категория» [Мещанинов 1945, с. 15].

Рассматриваемые мыслительно-языковые отношения имеют двойственную природу, на что указывают и О. Есперсен, и И. И. Мещанинов… С одной стороны, понятийные категории характеризуются как внеязыковые, универсальные, относящиеся к миру универсальной логики [Есперсен 1958, с. 57–59], а с другой стороны, О. Есперсен подчеркивает, что при установлении понятийных категорий необходимо сосредоточить внимание на уже установленных синтаксических категориях: «<���…> было бы неправильно приступать к делу, не принимая во внимание существование языка вообще, классифицируя предметы и понятия безотносительно к их языковому выражению» [Есперсен 1958, с. 60]. И. И. Мещанинов же выделяет собственно понятийный, логический аспект в так называемых логических категориях, которые противопоставляются категориям логико-грамматическим, образуемым соединением логического содержания и его грамматического выражения [Мещанинов 1967]. Именно с особой разновидностью логико-грамматических категорий соотносит И. И. Мещанинов понятийные категории. Таким образом, основой появления и формирования языковых категорий является понятийный субстрат, где также формируются категории более высокого уровня обобщения. Очевидно, что не всякая понятийная категория может рассматриваться как языковая понятийная категория, но только такая, которая получает языковое выражение [Мещанинов 1967; Jespersen 1933].