Валентин Сорокин - Крест поэта

«Тактика их по отношению ко мне, как теперь я вижу, заключалась в том, чтобы сначала исподволь, полегоньку, как бы случайно при встречах со мной проводить скользкие политические намеки, потом заходить все дальше и дальше в антисовет. разговорах, восхваляя меня и одновременно незаметно подставлять мне черные очки, сквозь которые советская действительность видна в их контрреволюционном освещении, и в конце концов окончательно меня прибрать к рукам».

Я даю «куски» из заявления поэта, даю без первых абзацев, где Васильев «признает» врагами народа Клюева, Наседкина, Клычкова, Гронского, «признает» вину в скандале с Джеком Алтаузеном, «упрекает» Гронского в семейном пьянстве, – слишком цинична и груба подтасовка под Павла Васильева. Но давайте разберем кое-что и в этих абзацах…

Павел Васильев – русский поэт, знающий язык, грамматику, орфографию, синтаксис наизусть. А тут: то нет запятой, то логика «движения мысли» переломлена, а уж о «пластичности» изложения и говорить больно.

Поэт и не произнесет – «Тактика их по отношению ко мне», «исподволь», «полегоньку», «как бы случайно», «проводить скользкие политические намеки», «заходить все дальше и дальше», «одновременно незаметно подставлять мне черные очки, сквозь которые», «советская действительность», «в контрреволюционном освещении», «окончательно меня прибрать к рукам»…

Только недруг Павла Васильева, только враг русского поэта согласится с тем, что писал заявление заключенный Павел Васильев. Его пытали. Били. Психологически атаковали. Его «отключали» беспамятством, «оживляли» изуверскими методами – зажимом конечностей, удушием, бессонницей, терзанием, что погубят братьев, жену, отца, мать, как вели себя палачи со всеми несчастными, со всеми подвальными узниками.

Когда узник был доведен до «полусознания», до «полуумирания», ему подсовывали их готовый текст «признания», их кровавый гимн смерти, их кровавое сочинение. Ну кто не подпишет? Кто? Ведь травля «зверя», гон, продолжается и продолжается. Часы, дни, недели, месяцы, года! Господи, разве устоит кто перед этими «клятвенными братьями» нацистов рейха? Никто, ни человек, ни зверь.

До ареста, в марте, Павел Васильев, чувствуя дыхание палача «по следу», мог еще страдать:

Снегири взлетают красногруды…

Скоро ль, скоро ль на беду мою

Я увижу волчьи изумруды

В нелюдимом северном краю.

Будем мы печальны, одиноки

И пахучи, словно дикий мед.

Незаметно все приблизит сроки,

Седина нам кудри обовьет.

Я скажу тогда тебе, подруга:

«Дни летят, как по ветру листьё,

Хорошо, что мы нашли друг друга,

В прежней жизни потерявши все…»

Следователь Илюшенко знал, «беря из рук Павла Васильева заявление», где его друзья, его наставники, как правило, русские люди, русские национальные писатели, упоминаются и называются врагами, знал следователь, что это – липа, добытая у несчастного, бесправного, затоптанного в кровавых подвалах. Но не мог следователь опровергнуть «Дело». Чуть «накренил» – вылетел из грозного кабинета сам. Да «крен», любой, – тюрьма или пуля, Васильев обречен.

Как-то я приехал в Омск на праздник зимы. И удивил меня разговор о Павле Васильеве молодых поэтов. Мол, он не выдержал, мол, он «раскололся». Нельзя, мы с вами не имеем морального разрешения на такие бессовестные, на такие безответственные и дебильно-самонадеянные заключения.

Великий русский поэт Павел Васильев «признался», как «признался» перед фашистами татарский поэт, великий поэт Муса Джалиль, как «признался» русский генерал Карбышев: умылся кровью, потерял на мгновение материнский свет, уронил на мгновение материнский голос и остро услышал запах пули, дух нацистского свинца. Такое пережили Александр Матросов и Зоя Космодемьянская.

Такое – пережили Клюев, Клычков, Наседкин, Забелин, Приблудный, Марков, Карпов, все, кто втоптан в кровавые подвалы нацистов пьяными лилипутами эпохи Октября…

Нет! Ни за что

Не вернусь назад,

Спи спокойно, моя дорогая.

Ночь,

И матери наши спят,

И высоко над ними стоят

Звезды, от горестей оберегая.

Но сыновья

Умней и хитрей,

Слушают трубы

Любви и боя,

В покое оставив

Матерей,

Споры решают

Между собою.

Кому нужна свара? Дерутся – Сталин, Троцкий, Бухарин, Зиновьев, Раковский, Рыков, Молотов, Каганович, Ежов, Ворошилов, а поэт тут при чем, при чем тут писатели? Но подвальная свора видит в Наседкине последователя Бухарина, в Карпове – последователя Зиновьева, даже в сынишке Есенина – врага видит…

Одни пьяные лилипуты – мстят, другие – сиониствуют, третьи – холуйствуют, «защищают великих», повышаясь в чине, и все – на слезах, на безымянных, запрещенных могилках несчастных! Следов, указывающих на изуверства следователей, не найти, кроме бумаги, кроме слова, но слово – бессмертно, слово – неумирающий свидетель. Поделков много поведал мне о Павле.

Сталкивали и сталкивают лбами – русских и евреев, евреев и русских, сталкивают лбами другие народы. А кто сталкивает? Те, кому выгодно сталкивать, торча нагло и беззаконно на трибуне Мавзолея, торча нагло и примитивно на стенах домов, институтов, заводов – портреты, портреты. И за каждым портретом – кровавый карлик или соцдержавный палач.

Злоба, фонтанирующая в Кремле, дотекла до низов – до рабочих, крестьян, учителей, врачей, литераторов, раздирая умы и души, ослепляя ненавистью и обвинениями взаимно, правоту и неправоту. А здесь годится – лексикон «демократов»: мол, русские – шовинисты, русские – антисемиты, русские – фашисты! Ну, кто фашист? Павел Васильев – фашист? Или Ягода – фашист? Или Ежов – фашист? Или Берия – фашист? Кто?.. В «Известиях» – Бухарин. В «Правде» – Мехлис. Как сейчас: в «Литгазете» – Бурлацкий. В «Огоньке» – Коротич.

Война между русскими и евреями начиналась у Троцкого в бесовских мозгах, устилала трупами Центральную Россию, Кубань и Сибирь, она, гражданская война, продолжалась в расстрельных подвалах бутырок, лубянок, Магадана. «Русская волна» – «еврейская волна». «Еврейская волна» – «русская волна».

Ленин – Троцкий. Сталин – Бухарин. Хрущев – Молотов. Брежнев – Шелепин. Горбачев – Ельцин. А между ними звенят и захлебываются потоки крови, потоки горя, потоки нищих инвалидов труда и войны, потоки «усредненных» шахтеров, лесорубов, сеятелей, физиков, принужденных приноравливаться к очередному трюку «демократов и прорабов», «перестройщиков и вожаков» нашей измученной Родины, разбутевших от спецпайков и спецблаг.

Министр РСФСР Фильшин «махнул» авторучкой – 140 миллиардов рублей зашелестели в западную сторону. Руководители РСФСР, Ельцин и Силаев, «махнули» авторучками – триста миллиардов рублей зашелестели в западную сторону. Выскочил на экран главный торговец СССР Катушев, «махнул» авторучкой – 237 тонн золота, русского, поехало в западную сторону – за сосиски, лифчики, зеленый горошек и бритвенные помазки. Знаменитый Шеварднадзе «махнул» авторучкой – русские острова поплыли в пасть США…