Татьяна Николаева - Непарадигматическая лингвистика

Однако и представление о функционировании современных партикул имеет свои, отнюдь не симметричные реконструкции, сложности.

Основными проблемами привычной реконструкции были: а) отождествлять или не отождествлятьглухие и звонкие;

б) считать ли гласныепри идентичной консонантной опоре алловариантами;в) приписать ли единой консонантной опоре диффузный набор полусостоявшихся вариантов или же изначально реконструировать несколько полноправных вариантов. Как было видно выше, «этимологи» поступают по-разному, практически смешивая в одном словаре или даже в одной словарной статье все перечисленные возможности.

Сравнить это можно только с иллюзиями школьного развертывания индоевропейского древа языков. Кажется, что все происходит здесь (там) одновременно:распалась одна ветвь, потом ее часть, потом следующая – и все это аккуратно, как по команде. Кибернетизация науки весьма этому способствует. Но это ветвление идет отнюдь не одновременно: одни языки еще ближе к основе, другие ушли чуть подальше и т. д. Это же относится и к отдельным лексемам.

По нашему мнению, этот процесс, а процесс этот – грамматикализация,– шел и идет постепенно и неравномерно по времени. И при этом процессе бифуркация консонанта на глухой и звонкий, а также создание CV пар разного вокала становится все очевиднее и очевиднее. Какова, например, ситуация с l ě dva и jedva, с kako и jako? Считать ли их геовариантами одного инварианта или конструкциями, состоящими из разных партикул?

Так, несомненной очевидностью реконструкции является возведение к k-овому элементу вопросительных местоименных слов. См., например:

kьjь

kьjьno

kьjьsi

kьjьto

kьjьže

kьjьžьde/do

kьterъjь/kьtorьjь – si

kьto

kьtoso

kьtože,

и т. д.

Но как же тогда квалифицировать явно «невопросительное» та + къ? Является ли оно формальным эквивалентом къ + то, поскольку оно состоит с ним из одних и тех же партикул, но стоящих на разных местах? В чем здесь суть расхождения: в типе вокала или в грамматике порядка?

Именно в этой связи встает вопрос о том, почемуместоимения мужского рода оканчиваются редуцированным звуком: овакъ, онакъ, а местоименные наречия – полногласным звуком: овако, онако? Возможно, ответ таится в требующем реконструкции синтаксисе примыкания, иначе говоря, именно в том, что я называю «непарадигматической лингвистикой».То есть можно предположить, что субъект (а местоимение мужского рода в именительном падеже – это явно субъект) располагался на той интонационной позиции, которая требовала сокращения, редукции, а наречие – на позиции, требующей полноты, если даже не продления. Обратимся к некоторым примерам. Сравним, например, сербские овакъ и овако:

Аль се вараш, ниjе тако, Дале било то овако; Друга книга бисе овако исто велика као и ова; Што на jeдномe мjeсту говори овако, а на другоме онако и т. д.

Сербский: ваког човека можеш замолити; македонский: Ваков човек не сум видел и т. д.

Сравним общеславянское толикои толикъ.Старославянский: Толико жє стръганъ быстъ свѣтыи божии моученикъ дондєжє мѣса iємоу падошє вьса на зєми; толик обо бѣашє вьзлюбєныи и славєнъ градъи под.

Как представляется, возможно, что наречие или было подчеркнуто в смысловом отношении, или располагалось в конце синтагмы, там, где требуется интонационное продление. Одно не исключает другого. Адъективный же компонент (то есть адъективированное местоимение) примыкает к имени сильнее, и его вокальный ауслаут редуцируется.

Как и при становлении собственно грамматических парадигм, «прилипание» партикул друг к другу создает лексикализованные, грамматикализованные и полуграмматикализованные комбинации. Например, да-же, и-бо, ли-бо – комбинации лексикализованные. Къ-то, чь-то – комбинации грамматикализованные и

лексикализованные, так как они обладают изменениями по падежам, образующими парадигмы этих слов. Полуграмматикализованными можно назвать комбинации вроде -а-ко, – ли-ко (чаще всего относящиеся к «местоименным наречиям», которые вообще составляют большинство компонентов, восходящих к партикулам). Из этого количественного преобладания «партикульных» наречий разных дейктических оттенков можно сделать интересный вывод, как кажется, характерный для архаического мышления: указание прежде всего связывалось с местом, а не с объектом или субъектом. Очевидно, их было немного и они были известны – перечислимы – именованы. (Напомним упомянутую во второй главе гипотезу К. Шилдза о том, что временные указания ранее были специальными.)

Далее. Бинарные сочетания партикул, не являющиеся самостоятельными «словами» любой таксономии, то есть не-лексика-лизованные, не-грамматикализованные и не-полуграмматикали-зованные, могут быть инициальным комплексом, но могут и заканчивать многосложный комплекс. Например: gъda /dy, ovъdje / že, – tol / tal / tul / tel / tyl.

Более сложным является вопрос о центральноминкорпорировании, то есть расположении бинарного партикульного сочетания внутри более сложного комплекса. Рассмотрим это на примере общеизвестного и широко употребляемого русского слова неужели.

Что оно собой представляет? Возможны следующие варианты его разбиения:

Не + у + же + ли;

Не + уже + ли;

Не + ужели [130].

Какое же решение принять, если существуют – для этого слова – близкие ряды: nego / neže / niže

neli

nelo

neuže / neuželi / neužьto

než(li)

nežto?

Итак, отнюдь не все многосложные партикулы так прозрачны, как хотелось бы, в целях построения их грамматики.

Так, в частности, партикула -va отчетливо вырисовывается при анализе слов je-dь-va, lě-ab-va, sot-va. В этимологических словарях фигурирует явно не подходящее сюда определение: «VA – pron. pers. 2 dualis ’vos duo / vy dva’» [Etim. slov. 1980: 716].

Еще более сложной в этом ряду таксономических проблем представляется проблема окончания (конечной партикулы) наречий и вопросительных местоимений со значением места. В русском языке это оттуда, отсюда, докуда, дотуда, туда, сюда, куда и т. д. В реконструкции несомненным образом проявляется 0d, что и описывается в соответствующих словарях. Но дело в том, что эта, возводимая к *-ind, партикула, не имеет принятой для славянского пространства структуры CV или V, во-первых, и «сразу же» приобретает четкую семантику направления, во-вторых. Кроме того, интересно, что «окончание» – da/dy сразу нам сообщает о направлении и/или о времени, а de – о месте.