Анатолий Анисимов - Компьютерная лингвистика для всех: Мифы. Алгоритмы. Язык

Действующие в мифах лица в каждой отдельной ситуации всегда сохраняют принадлежность к заранее определенному типу охотника или жертвы.

Один из самых древних и устойчивых европейских религиозных культов посвящен богине охоты. С ним связан жестокий обычай, просуществовавший века. В священной роще Лесной Дианы, неподалеку от итальянской деревушки Неми, одинокий мрачный жрец с мечом в руке день и ночь охранял священное дерево, отождествляемое с самой богиней. Опасения немийского жреца были не напрасны — место его мог занять только другой человек, убивший его. В свою очередь убийцу когда-нибудь сменял другой убийца- жрец. Удивительно, но претендентов на «должность» немийского жреца было довольно много. [11] 11 См.: Фразер Дж, Дж. Золотая мт «ь, — М.: Политиздат, 1983,— С, 703 Наследование через убийство — наиболее яркая демонстрация устойчивости схемы мышления охотник и жертва.

Интересны ранние мифологические объяснения мира и явлений природы. В этом случае все также основывается на рассматриваемой формуле первобытного мышления. Возьмем, к примеру, многочисленные мифы о солнце или похищении огня для людей. Это мифы о возвращении и освобождении, защите и путешествиях. Они строятся по логике следующей схемы. Солнце исчезает, значит, оно жертва, захваченная сильным охотником. Солнце возвращается — значит, его освобождает другой, более сильный охотник. Охотники, способные справиться с похитителем солнца, — боги или герои в ранге божеств. Иногда им необходимо совершать длительные путешествия в погоне за светилом, они не должны бояться солнечного огня и власти ночной тьмы. Остается подставить имена богов и выбрать вариант освобождения, наиболее соответствующий природному окружению того или иного народа. Такой схеме подчиняются все известные ранние «солнечные» мифы североамериканских индейцев, новозеландских, австралийских и африканских племен.

В древности затмения Солнца или Луны всегда ассоциировались с поглощением их каким-нибудь зверем. До недавнего времени в туземных племенах во время солнечного затмения люди поднимали крик и стреляли в небо из луков, отгоняя напавшего зверя, а на языке бразильских индейцев тупи затмение передается словами «Ягуар съел солнце».

Представления древних о царстве мертвых несут отпечаток схематического образа чудовища, пожирающего солнце, туда же отправляются и мертвые люди. Страшные врата греческого Аида символизируют пасть чудовища, у скандинавов богиня смерти Гела устрашает жертвы широко раскрытой пастью, санскритское слово, означающее вечер, дословно переводится как «рот ночи». У тех народов, которые тысячелетиями наблюдали закат солнца над необозримой водной гладью, над великими озерами, река* ми, морями и океанами, сформировалось представление о водной преграде, отделяющей царство мертвых от мира людей: у греков это река Стикс, у египтян озера и реки мертвой страны Запада.

Со временем в «солнечных» мифах светило может заменяться другим ярким образом. Орфей спускается в Аид, чтобы вернуть «сияющую» Эвридику; Ясон добывает золотое руно, покорив изрыгающих пламя меднокопытных быков; Геракл дает проглотить себя морскому чудовищу, убивает его и освобождает прекрасную деву Гесиону; Персей также убивает морское чудище и освобождает красавицу Андромеду, впоследствии превратившуюся в созвездие; в русских сказках герои освобождают красавиц с золотыми волосами. По аналогичной схеме строятся ранние мифы о сезонных изменениях в природе.

Как только первые боги укрепились в своей управляющей связи, стало меняться мышление человека. Теперь уже, убивая животное или поражая врага, он оглядывается на бога — каково его отношение к этому действию? Абстрактное и конкретное понятия еще не отделены друг от друга и взаимозаменяемы в сознании древних. Убивая зверя, охотник убивает частицу собирательного образа бога, воплощенную в жертве. Необходимость возместить эту часть для умиротворения бога частичной или полной заменой жертвы или имитацией приводит к обычаю ритуальных подношений и жертвоприношений. Становится понятным высказывание Вячеслава Иванова «Жертва древнее бога»:

«… бог древнее своей истории, а жертва древнее бога; но и в жертве, и в боге, и в мифе о боге одно сохранилось нетронутым и изначальным: обоготворение страдания и смерти жертвенной, — религиозный зародыш поздней трагедии, восходящей своими начатками до темных времен обрядового человекоубиення и человекопожирання». [12] 12 Иванов Вяч. Эллинская религия страдающего бога // Эсхил. Трагедии. — М.: Наука, 1989,— С. 310.

Мир жертвы, преломляясь в сознании первобытного человека через понятие божества, проецируясь на управляющую связь от богов к человеку, начинает оказывать обратное влияние на сознание. Возникает слабая отрицательная обратная связь от жертвы к охотнику. Слабая, так как она не определяет поведения охотника. Он поступает, как поступал раньше, в течение веков. Единственное отличие — ему теперь приходится мысленно соотносить свои действия с доминирующим архетипом сознания. Итак, формула мышления позднего первобытного человека после появления концепции бога приобретает новую особенность: она включает в себя слабую обратную связь, направленную от жертвы к охотнику. На этом заканчивается раннее детство человечества.

С развитием общества продолжается конкретизация старой схемы мышления, обогащение ее разнообразными частными случаями. Схема понимания мира распадается на огромное множество подсхем: путешественник — охотник за сказочными дарами, влюбленный — охотник за призрачными чувствами, философ — охотник в царстве идей, вопрос — охотник за ответом. В сознании человека укрепилось множество независимых абстрактных понятий. Охотник и объект его преследования — это уже некоторые переменные величины, принимающие значения в конкретных проявлениях. Сохранив общую форму первоначальной метасхемы, мышление преобразует ее в более удобный вид: объект->генератор действия->действие->объект-цель. Это уже формула раннего античного мышления. Здесь мы впервые встречаемся с Гомером. [13] 13 Гомер творил, предположительно, в VIII в. до н. э. Троянская война датируется приблизительно XII в. до н. э.

Сложная охота требует многократного применения схемы охоты с разными охотниками и жертвами. В повествование входят перечислительные конструкции. Отдельные эпизоды, имеющие собственный независимый сюжет, компонуются в линейной последовательности, образуя сложное мифологическое описание. Перечисляются подвиги Геракла, приключения хитроумного Одиссея и других героев. Стремление к объединению независимых частей в единое целое приводит к рождению странных мифологических существ. Появляются кентавры, сфинксы, сирены, химеры.