Ю Откупщиков - К истокам слова. Рассказы о науке этимологии

Нужно сказать, что Вольтер имел все основания для своей жёлчной насмешки. Так, автор одного этимологического словаря, вышедшего в 1662 году в Амстердаме, — И. Фосс — утверждал следующее: а) любая гласная буква [12] Правильнее было бы говорить об изменениях звуков, а не букв. Однако учёные XVII века практически не различали звука и буквы. может превратиться в любую другую гласную (сравните у Вольтера: «гласные ничего не значат»); б) любая согласная может превратиться в любую другую согласную («согласные почти ничего не значат»); в) любая гласная может превратиться в любую согласную и наоборот. Окончательный вывод И. Фосса: любая буква может превратиться в любую другую…

Таким образом, скептицизм и ироническое отношение К этимологии были в достаточной степени обоснованы обилием тех совершенно нелепых этимологических толкований, количество которых росло не по дням, а по часам.

Разумеется, не следует думать, что все без исключения этимологии, появившиеся до ХIХ века, были совершенно несостоятельными. Среди них можно найти и отдельные очень интересные догадки и наблюдения. Более простые этимологии типа латинского equitatus ‘конница’ от equites ‘конники’ также объяснялись в основном правильно. Но происхождение подавляющего большинства слов, требующих глубокого этимологического анализа, почти во всех случаях истолковывалось неверно — на основании случайных звуковых совпадений или надуманных семантических сопоставлений.

В XVIII веке европейские учёные ближе познакомились с памятниками древнеиндийской письменности, самые архаичные из которых создавались 3–4 тысячи лет тому назад. Почтенный возраст этих памятников явился причиной того, что родоначальником всех языков стали считать не древнегреческий, латинский или древнееврейский (как до этого считали некоторые учёные), а язык древнеиндийский (санскрит). В нем находили много общего с древнейшими языками Европы, и именно обращение к этим общим чертам привело позднее к созданию научного языкознания, научной этимологии.

Однако объявление санскрита «праязыком» было заблуждением. Такой подход к решению проблемы мало чем отличался от рассмотренных выше попыток вывести европейские языки из того или иного конкретного языка. Принцип оставался прежним: один из языков объявлялся «прародителем», а все остальные — его «потомками».

С другой стороны, сходство древнеиндийского языка со многими европейскими языками было просто разительным. Возьмём для примера такой территориально удалённый от санскрита язык, как язык литовский. Вот небольшой список слов, совпадающих (частично или полностью) в двух этих языках — как по своему звучанию, так и по значению [13] Конечное древнеиндийское ослабленное s , обозначаемое также посредством h (висарга), передается здесь как — s .

Этот список можно было бы продолжать и далее. Мало того, можно подобрать целые предложения (пусть несложные), которые будут звучать почти одинаково по-древнеиндийски и по-литовски. Например:

а) Kas tava sūnus? [кас тáва су: нýс] ‘кто твой сын?’ (древнеиндийский);

б) Kas tavo sūnus? [кас тáво су: нýс] ‘кто твой сын?’ (литовский).

Не менее яркие совпадения у этих языков можно обнаружить и в грамматике. Естественно, возникает вопрос: кто же чей сын? Является ли язык, из которого возник язык литовский, потомком или предком древнеиндийского? Пришли ли в глубокой древности носители одного из этих языков с берегов Немана в долину Ганга или наоборот?

Удивительные совпадения, подобные только что рассмотренным, наблюдались при сравнении древнеиндийского языка не только (а на первых порах — и не столько) с литовским, но и с другими европейскими языками: германскими, славянскими, древнегреческим, латинским. Это-то и служило основанием для того, чтобы признать древнеиндийский язык «прародителем» почти всех европейских языков.

Однако в конце XVIII века видный английский санскритолог (специалист по древнеиндийскому языку) У. Джоунз высказал мысль о том, что и древнеиндийский язык, и древнегреческий, и латинский представляют собой более поздние формы какого-то исчезнувшего доисторического языка. Иначе говоря, древнеиндийский оказался не «прародителем», а кровным «братом» европейских языков.

Выявленная группа родственных языков Европы и Индии впоследствии стала называться индоевропейской. Основная идея У. Джоунза оказалась весьма плодотворной. В начале XIX века усилиями немецких учёных Ф. Боппа и Я. Гримма, а также датчанина Р. Раска и некоторых других лингвистов — на базе сопоставления материала ряда родственных индоевропейских языков — были заложены основы сравнительно-исторического метода в языкознании. Этот метод продолжал разрабатываться на протяжении всего XIX и XX веков и дал мощный толчок к дальнейшему развитию различных областей языкознания.

Этимология как наука также сформировалась в XIX веке вместе с возникновением сравнительно-исторического метода. Но о родстве языков, о сравнительно-историческом методе и о широких перспективах, которые вместе с его появлением открылись перед этимологическими исследованиями, речь будет идти уже в следующей главе.

Уже давно было замечено, что степень различия между языками земного шара далеко не одинакова. Украинец без особого труда может понять русского, но он совсем не поймёт испанца или японца. Румын, хотя и с трудом, может объясниться с итальянцем, но, не изучив английского языка, он не поймёт англичанина.

В чем же здесь дело? Оказывается, языки, которыми пользуются люди, объединяются в группы, связанные между собой большей или меньшей степенью родства. Это родство объясняется общностью происхождения языков, входящих в одну и ту же группу.

Очень близки между собой языки русский, украинский и белорусский, образовавшиеся на основе древнерусского языка. Эти языки называются восточнославянскими. Изменения, происшедшие в них на протяжении нескольких столетий, привели к ряду серьёзных расхождений. Но эти расхождения не столь велики, чтобы лишить носителей русского, украинского и белорусского языков возможности понимать друг друга при взаимном общении.