Наталья Панченко - Теория текста: учебное пособие

Данная категория влияет на формирование классификации жанров текстов в данном аспекте. Традиционно, тексты классифицировались в зависимости от стиля: научного, официально-делового, публицистического и т. д. Но и внутри стиля тексты могут значительно отличаться друг от друга. Под жанром, по А.Н. Кожину, понимается «выделяемый в рамках того или иного функционального стиля вид речевого произведения, характеризующийся единством конструктивного принципа, своеобразием композиционной организации материала и использованием стилистических структур» [Кожин 1982, с. 156].

Конструктивные свойства и стилистические особенности оказываются основой жанровой классификации. В аспекте стилеобразующем значимы место и роль книжных или разговорных единиц языка; в аспекте конструктивном – важны место и роль используемых структур: рационально-логических или эмоционально-риторических. Так, в пределах научного стиля рационально-логические структуры характерны для таких жанров, как исследование, информация в производственно-технических жанрах; рационально-риторические – в научно-популярных жанрах (книг, статей, очерков), а также в учебных; в пределах делового стиля первые легко наблюдать в законодательных жанрах (указах, постановлениях), директивных жанрах (приказы, распоряжения, инструкции), в констатирующих жанрах (акт, протокол, отчет), вторые – в свободном деловом описании, деловом письме. На определение жанра влияют также содержание, тематика, сам предмет, обсуждаемый с той или иной точки зрения, коммуникативное задание.

Система говорящий – текст – слушающий в литературоведении.Проблема понимания текста в литературоведении тесно связана с вопросом определения понятия «художественное произведение». H.A. Кузьмина в монографии «Интертекст и его роль в процессах эволюции поэтического языка» полагает, что «в соотношение «произведение – текст» необходимо ввести временной фактор. Пусть некоторый временной интервал – время работы над произведением. В этот промежуток автор имеет дело с текстом. Момент, когда работа завершена, есть момент рождения произведения как законченного целого. Однако уже следующий момент знаменует отторжение произведения от автора и превращение его в текст» [Кузьмина 1999, с. 25].

Подобная позиция выстраивается с опорой на концептуальные положения Р. Барта по разграничению текста и произведения. В работе «От произведения к тексту» исследователь выделил оппозитивные признаки, позволяющие отделить текст от произведения. К ним относятся:

• статичность произведения / динамичность текста;

• инвариантность произведения / вариативность текста;

• замкнутость произведения / открытость текста;

• авторство произведения / анонимность текста;

• онтологическая целостность произведения / функциональная операциональность текста;

• классифицируемость произведения / неклассифицируемость текста.

Подобный подход восходит к концу XIX – началу XX века. «Сколько читателей – столько и произведений» – так звучит один из лозунгов литературоведения XX века. С того момента, как предтеча русского символизма И.Ф. Анненский, вторя A.A. Потебне, заверил: «сколько читателей – столько и Гамлетов», вопрос об инварианте художественного произведения стал краеугольным камнем теории литературы. Одни исследователи, например C.B. Ломинадзе, утверждают инвариантность, цельность и закрытость художественного произведения. При этом исследовательская задача понимается как поиск авторского инварианта и авторского замысла с опорой на данные о биографии писателя, об истории и социальной обстановке создания текста. Другие исследователи, к числу которых относятся Р. Барт, Ж. Деррида, У. Эко, объявили о принципиальной открытости текста. Текст рассматривается ими как пересечение ассоциаций, построенное на принципиальной открытости для множества субъективных сознаний, а следовательно, интерпретаций. Авторский текст – это только приглашение к соавторству, сотворчеству, читатель же творит собственный текст.

Ю.М. Лотман в монографии «Культура и взрыв» определил данные разногласия следующим образом: «Существенное отличие современного структурного анализа от формализма и раннего этапа структурных исследований заключается в самом выделении объекта анализа. Краеугольным камнем названных выше школ было представление об отдельном, изолированном, стабильном самодовлеющем тексте. <���…> Современная точка зрения опирается на представления о тексте как пересечении точек зрения создателя текста и аудитории» [Лотман 1992, с. 178–180]. Исходя из этого, базовой категорией, определяющей литературоведческие исследования текста на современном этапе, оказывается категория «интертексту альности>>.

Термины «интертекст» и «интертекстуальность» были введены в работах Ю. Кристевой. Отчетливо эта идея оформилась в статьях Р. Барта: «…Она (интертекстуальность. – Ю.З .) представляет собой общее поле анонимных формул, происхождение которых редко можно обнаружить, бессознательных или автоматических, даваемых без кавычек» (цит. по: [Степанов 2001, с. 37]).

H. A. Кузьмина выделяет следующие свойства интертекста:

I. «Интертекст пронизан стрелой времени. Он не имеет "начала" и "конца" – интертекст безграничен во времени и пространстве».

2. «Интертекст в целом находится в состоянии хаоса. Под воздействием Человека отдельные его области могут упорядочиваться».

3. «В интертексте система языка децентрируется и деконструируется, т. е. подвергается разборке, демонтажу. Таким образом, материя языка (текста) превращается в интертексте в материал».

4. «В интертексте язык-материал представляет собой "гигантский мнемонический конгломерат" (Б.М. Гаспаров), в котором уравнены отдельные тексты, фрагменты текстов разной величины, собственно элементы текста и так называемые отслоения (части слов, графические образы, ритмико-интонационные схемы и пр.). В этом состоянии тексты отделены от своих создателей…».

5. «…интертекст – это область речи, причем в нем невозможно разделить речевую деятельность и результат (продукт)…».

6. «Для того чтобы перейти от беспорядка-хаоса к порядку, интертекст должен обладать некоторой потенциальной энергией. Потенциальная энергия интертекста складывается из суммы потенциальных энергий прототекста и автора» [Кузьмина 1999, с. 27–29].

Таким образом, поставив в центр исследований категорию интертекстуальности, современное литературоведение изменило традиционный подход к собственному объекту и предмету, отказалось от принципа классификации материала и концептуально сблизилось с культурологией, семиотикой, синергетикой и пр.