Борис Казанский - В мире слов

Выражение лица обиженного, недовольного, огорченного, разочарованного человека происходит, как показал Дарвин, непосредственно от непроизвольной гримасы ребенка при горьком вкусе.

Так близко еще лежат под культурной поверхностью сознания древние, простейшие, органические ощущения.

Они могут иметь влияние на образование и течение представлений.

Замечательно, что наши внутренние ощущения мы выражаем внешними представлениями, — зрительные и осязательные впечатления значительно более ярки и отчетливы. В особенности это заметно при выражении более общих представлений.

Краса, красивый, прекрасныйпервоначально обозначали только ощущение яркого цвета (специально цвета пламени), как до сих пор краска.

Гореи горечьпроисходят от гореть, печаль— от глагола печь, жалостьсвязано с жалить, стыд— от глагола стыть(ощущение раздетого человека), скорбь(первоначально болезнь)от скрести:сравните выражение на сердце кошки скребут.Мы говорим пылать ненавистью, сгорать со стыда;мы используем выражения пламенное чувство, вспыхнул, воспламенился, загорелся, вскипел;в нашей речи есть горячая дружба, жаркий спор, жгучая обида, леденящий страх, холодный тон, теплое участие;бывает, что любовь остыла, угасла, потухла, теплится,а мысль сверкнула, блеснула, потускнела, померкла; воспоминание поблекло, побледнело; светлое впечатление— от глагола печататьи так далее.

Представление о времени — тоже внутреннее — выражается также пространственными образами. Мы говорим: промежуток, отрезоквремени, время идет, проходит, течет, истекает, бежит, летит, мчится, тянется, приближается.Отсюда — прошлое, прошедшее, минувшее, грядущее, по истечении срока, по прошествии трех дней.Время — это как бы поток, струящийся мимо нас. События располагаются в нем одно за другим — отсюда затем; или одно но другому — отсюда потом;они идут вслед,то есть вступая в след, оставленный другим; или по следу, следуют друг за другом, отсюда последовалото-то, напоследок, последний, впоследствии.

Или одно находится перед другим, отсюда скажувам напереди впредь не будешь,отсюда же предыдущий, предшествовать, предстоящееи т. д.

Эти выражения сохраняют сначала и пространственное значение. Временное значение давалось общим смыслом всей фразы, тем, что говорилось о лне или событии, которое вспоминается или ожидается. Сами по себе слова прошлое, прошедшее, минувшее,вероятно, были сначала так же непонятны, как если бы мы сказали пробежавшее, промелькнувшее, беглое.Потом создаются и формы специального значения: после— сокращенное от последь, т. е. следующее, идущее по следу;прежде — сравнительная степень от пред —более впереди, чем другое; поздно, позже— то есть следующее позади; мгновение— первоначально мигание.

Из временных представлений, в свою очередь, вырабатываются причинные, более отвлеченного порядка. Одно случается после другого, появляется вслед за ним — и создается впечатление связи, зависимости второго от первого. И опять язык обнаруживает этот ход мышления. Следствие, последствие, вследствие, следовательнополучают уже причинное значение. За тем, потому, поэтому обращаются в затем, чтобы, потому что, поэтому.

Причинность мыслится также конкретно — одно порождает, создает другое, одно исходит, течет, выводитсяиз другого — отсюда происходить, производить, вытекать, проистекать, происхождение, происшествие.Опять образное мышление создает слово, чтобы выразить временное представление, затем это слово применяется в сочетании, которое придает ему причинный смысл, и наконец оно специализируется как знак причинного понятия, еще более отвлеченного.

До сих пор сохраняется двойственность конкретного и отвлеченного смысла: производить работу, эффект, перевороти производить ребенка на светили производитель работ, делопроизводительи производитель— племенной бык, жеребец; происшествиеи происхождение; логический выводи выводокутят.

Наш язык полон конкретных, образных слов и выражений, и до сих пор создаваемых образным мышлением. Но служит он уже по преимуществу мышлению понятиями. В этой двойственности языка большая прелесть и ценность. Слово обладает как бы прозрачностью — мы различаем его строение, его корень, слои значений: под понятием, под отвлеченным представлением открывается наглядный образ. Завтра(еще у Пушкина заутра, а заутренейназывается ранняя церковная служба) — это после утра; вчера(народное вечор)— это просто старый родительный падеж от слова вечер. Отшельник— человек, который отошелот людей, удалился от мира. Возмущение, смута, смущение, смутный, омут, мутить— каждое из этих слов представляет особый ход мыслей от одной и той же основы.

Ребенок проходит длительный период предметного, наглядного мышления. Он сначала не понимает переносного значения слова, принимает каждое слово буквально. Маленький Давид Копперфильд в романе Диккенса пугался, когда нянька говорила, что унее голова идет кругом:он боялся, что У нее действительно голова в конце концов совсем отвертится, и бросался к ней, чтобы остановить это вращение.

Во время войны я был свидетелем такого разговора в домовой конторе. Маленькую девочку спрашивают:

— Где твой папа?

— На фронте.

— Что он там делает?

— Фашистов бьет.

— И много набил?

— Много.

— А сколько же?

Девочка подумала, повела глазами:

— Мешок.

Для ребенка мешок — может быть картошки — образ множества вообще.

Если бы ребенок оказался сразу в такой ученой среде, которая пользовалась бы только словами-понятиями или научными терминами, то он, вероятно, вовсе бы не научился говорить. Но, к счастью, самые научные умы принуждены говорить образно, потому что образен самый язык. Как передать совершенно отвлеченно заход солнца? Солнце зашло? Село? Закатилось? Опустилось? — все это олицетворения, образные выражения: огненная масса не может ни ходить, ни сидеть, ни катить себя, ни опускать себя вниз. Мы не в состоянии вырваться из этой природной образности языка, хотя обычно уже и не останавливаем на ней внимания.

И вот язык оказывается лучшей, самой естественной, можно сказать исторической, «школой» для подготовки к отвлеченному мышлению. Ребенок органически вживается в язык, осваивает его обобщения и отвлечения по мере своего роста.