Н. Арутюнова - Проблемы морфологии и словообразования

К числу пассивных морфем могут относиться и аффиксы иностранного происхождения, попавшие в язык в составе заимствован—ных слов. Отсюда естественно сделать вывод, что изучение синхронного словообразования и анализ структуры слова основываются на разных принципах. Синхронное словообразование исходит из продуктивности типа, из его самостоятельности, морфология – из значимости элемента слова. [27]

Компонентам слова свойственна разная степень выделимости. Наиболее рельефно выступают те из них, которые в данный период развития языка обладают словообразующей функцией либо употребляются самостоятельно. Можно утверждать поэтому, что выде—лимость морфемы связана с ее ролью в словообразовании. Однако эту зависимость не следует понимать прямолинейно. Многие элементы могут функционировать в языке самостоятельно и в то же время с трудом осознаваться в составе слов в силу их последующего семантического развития. В этой связи возникает специфический для морфологии основ вопрос о том, насколько нарушение семантических отношений влияет на разложимость слова. Следует ли членить, например, такие испанские слова, как gallardo (от gallo), despedir (от pedir), galante (от gala) и пр.? Этот вопрос должен решаться в рамках более общей проблемы тождества языковых элементов.

Итак, аффиксальные компоненты слова могут обладать одновременно значимостью и продуктивностью. Их активность вводит их в круг словопроизводства, а их семантическое содержание определяет их участие в мотивировке значения слова, формирует его внутренний образ. При изучении синхронного словообразования принимается в расчет функциональная нагрузка элемента; исследуя синхронную морфологию слова, мы обращаем внимание на его значимость (valeur). Выясняя значение морфемы, возможно выделять ее в составе любого слова. Так, значение префиксов des– и in– одинаково ясно выступает в таких словах, как desarrollar, deshojar, desequilibrar, desesperar(se), independiente, incumplido, inquieto, и таких, как desarrollo, deshoje, desequilibrio, desesperanza, independerse, incumplir, inquietar, хотя первый ряд слов действительно образован при помощи данных приставок, а второй нет. Основы перечисленных слов в равной степени мотивированы. Напротив, изучение словообразовательной функции элемента не допускает подобного произвола в выборе материала. Роль аффикса в словообразовании можно обнаружить, лишь наблюдая над структурой и значением слов, созданных при его прямом участии.

Мы говорили о компонентах слов, объединяющих семантическую значимость и словообразующую активность. Но если нельзя себе представить элементы продуктивные, но не осмысленные, то вполне возможно существование морфем значимых, но не функционирующих самостоятельно. Понятно, что не все аффиксы, встречающиеся в составе слов, сохранили продуктивность. Такие морфемы, как – mienta | – menta, – ita, – ezno, – amen, – ático, – iento, не создают в испанском языке новых слов, но, встречаясь в составе готовых единиц, они легко в них выделяются, чему способствует наличие аналогических образований. Ср. herramienta, vestimenta, cornamenta; israelita, jesuita; lobezno, viborezno; certamen, botamen, pelamen; ponzoñiento, soñoliento, avariento, grasiеnto, hambriento; lunático, asiático, friático. Эти элементы мотивируют значение слова [28]и поэтому должны изучаться в морфологии основ слова, но они не имеют никакого отношения к словообразованию данного периода.

Э. Пишон в одной из своих работ по теории словообразования [29]назвал механизм, ведущий мысль от производящей основы к производному слову, démarrage psychologique (т. e. психологическое отделение, отправление). Действие этого устройства, согласно Э. Пиш—ону, позволяет нам создавать новые слова. Механизм, ведущий мысль от производного слова к производящей основе, Э. Пишон назвал amarrage psychologique (т. e. психологическое сцепление, присоединение). Действие этого аппарата мысли позволяет нам понимать слова, даже если мы никогда раньше их не слышали. Наблюдая за непродуктивными морфемами, мы замечаем, что механизм amarrage, т. е. ассоциирование слова с определенной структурной серией, еще функционирует, хотя, возможно, и на холостом ходу, а процесс démarrage оказывается уже замершим.

Выше говорилось об аффиксах, отличающихся друг от друга наличием или отсутствием активности, но входящих в определенные морфологические серии. Наряду с ними существуют также единичные элементы, значение которых не опирается на аналогию. Ср. такие русские слова, как попадья, сухомень, болтовня, молодежь, луковица, успех, cр. такие испанские слова, как terráqueo honesto, limítrofе, ranacuajo. Единичные компоненты обладают так называемой остаточной выделимостью в составе слова. Их граница oбусловлена границей соседнего элемента, а их семантическая нагрузка в современном языке определяется как разница в значении всего слова и другой его части. Она носит, следовательно, как бы вторичный характер. Вопрос о выделимости подобных элементов, неповторимых и единственных в свое роде, должен решаться только в плане изучения морфологии слова. Но так как он наиболее очевидно вскрывает разницу в исследовательских приемах, используемых при морфологическом членении слова и при синхронном изучении словообразования, остановимся на нем несколько более подробно.

Проблема остаточного значения неоднократно дискутировалась на страницах лингвистической литературы. Одни ученые полагали, что единичные компоненты могут быть выделены в составе слова. Другие возражали против этого, третьи считали, что это возможно только по отношению к аффиксам. Так, Л. Блумфилд утверждал, что единичные элементы (unique constituents), встречающиеся лишь в одной комбинации, являются языковой формой. Если составная единица кроме общей части содержит остаток, такой как cran– в cranberry, который не встречается ни в какой другой сложной форме, то этот остаток есть также языковая форма, это единичный компонент комплексной формы, [30]писал Л. Блумфилд. Точка зрения Л. Блумфилда повлияла на взгляды многих американских дескриптивистов, которые в большинстве случаев стремятся соблюдать принцип морфемной полноты слова (morphemic accountability). [31]Например, Дж. Гринберг, вводя для выделения морфем принцип «квадрата» (square), т. е. необходимого наличия в языке сочетаний типа АС: ВС:: АD: ВD (eating: walking:: eats: walks), сразу же оговаривается, что от этой нормы следует отступать, если речь идет о единичных элементах типа huckle– в huckleberry. [32]Иного мнения придерживается Д. Болинджер, считающий, что значимость элемента слова определяется свойственной ему свободой сочетаемости. [33]Он отрицает саму возможность существования в языке остаточного значения, устанавливаемого методом вычитания, методом выяснения семантической разности.

Г. О. Винокур [34]дифференцировал вопрос о неповторимых компонентах слова, по—разному решив его применительно к основе и аффиксу. Г. О. Винокур полагал, что аффикс может быть выделен в слове, даже будучи единственным в свое роде. В то же время производящая основа не может быть обособлена, если она не встречается в свободном виде. Действительно, семантика основы и значение аффиксов существенно различаются по своему характеру и объему. Однако эта разница не настолько велика и принципиальна, чтобы помешать суммированию этих величин в единой семантике слова. [35]Следовательно, это величины, которые могут быть приведены к одному знаменателю.