Людмила Зубова - Языки современной поэзии

Мотивы и образы дробления воплощаются во многих текстах Сапгира обрывками слов, показывая возможности смыслового наполнения, казалось бы, неполноценных речевых фрагментов.

В статье «Три из многих» Сапгир написал о возникновении поэтики недописанных слов:

В свое время в начале 60-х мне явились полуслова-полупризраки в отдельных стихотворениях. «Одна знакомая мне рассказала, Как шла на пари в одних трико От площади Маяко… До Белорусского вокзала». Как теперь понимаю, я услышал нечто подобное в разговорах по телефону, вообще в беседах близких людей, когда многое не договаривают — и так понятно, в таких простонародных сокращениях, как «док», «шеф», и так далее. И увидел: горящие вывески с потухшими буквами типа «ебель», разорванные пополам страницы журналов и газет, которые в кабинете задумчивости пытаешься прочесть и разгадать, о чем там пишут.

Летом 1988 года у подножья вулкана Карадаг и осенью в сосновой роще в Пицунде я сочинил книгу «Дети в саду» по этому методу — окончания слов просто смывал прибой. Между словами возникали разновеликие пустоты, которые были заполнены некой незримой формой и смыслом. И слова угадывались почти сразу, потому что я старался разрывать и не договаривать слова, лежащие близко к центру языка. И в этом заполнении пустот читателем, начиная с первого читателя — самого автора, была неожиданная встреча и радость узнавания, похожая на ту, которая возникает, когда мы ожидаем и полуугадываем в окончании стиха рифму. Обычно в последний момент она конкретизируется. А здесь слово так и остается — мерцающим между бытием и небытием.

Иногда в таких полусловах оживают свойства давно забытых грамматических форм, узнаваемых по языку летописей и Библии.

В следующих фрагментах оборванные глаголы прошедшего времени завяза, взлете, вста, побеле совпадают с формами древнего аориста (одного из четырех прошедших времен древней глагольной системы) и по форме, и по смыслу, называя действие или состояние, завершившееся в прошлом [89] Ср. реликтовые формы аориста во фразеологии церковнославянского происхождения: Язык прильпе к гортани; Христос воскресе. , однако они находятся в принципиально ином стилистическом контексте книги «Дети в саду» [90] О поэтике полуслов в цикле «Дети в саду» см. также: Суховей, 2004. :

Первый из этих фрагментов изображает сознание ребенка, играющего в саду, второй — отрывочные воспоминания старика. Соответственно, недописанные глаголы мотивируются в первом контексте самозабвенной детской резвостью, быстрым темпом движения и восприятия, а во втором — замедленностью жизни и старческим забытьём.

Появление аористных форм в этих авангардных текстах при изображении детства и старости, стремительности и замедленности соотносится с архетипическим представлением о провидческой интуиции ребенка («устами младенца глаголет истина») и сакральной мудрости старика. И в том, и в другом возрастном состоянии человек находится ближе к инобытию, чем взрослый человек в полноте жизненных сил. Поэтому в таких текстах образуется неожиданный, вероятно и для автора, библейский и летописный архаизм.

Воссоздание древнего облика слова затрагивает и фонетику. В следующем фрагменте появляется удлиненное (слоговое) произношение согласного [р] в слове сахар :

Конечно, это слово вошло в русский язык, когда слоговых согласных [93] Слоговые согласные [р] и [л] сохранились в некоторых славянских языках — например, в болгарском, сербском, чешском. уже не было. Но в данном случае имеется в виду свойство звука [р]. Выпадение гласного, обычное в разговорной речи, может вернуть к жизни слоговое произношение согласного. Деформация слова сахар сюжетно мотивирована в стихотворении рычанием собаки.

Деформированное слово в некоторых текстах Сапгира соединяет в себе свойства противоположных стилей — например, в таком стихотворении из книги «Генрих Буфарёв. Терцихи»:

Выпадение гласных в словах Хрст, кмнь, кривая, крст, врта, хрм в большинстве случаев придает словам утрированно хриплое или гортанное звучание. Сапгир передразнивает здесь речь экскурсовода, искаженную плохим микрофоном и тем самым похожую на русскую речь с кавказским акцентом: Адна армянка Сарра Федосевна… / Все: гры, двры, кры, гзы, псы, кровь говна — / кавказисто как будто нарисовано. Еврейское имя армянки напоминает о том, что в семитских языках гласные не обозначаются на письме, соседство слов псы, кровь — о польском ругательстве пся крев.