Валерий Кузнецов - Научное наследие Женевской лингвистической школы

Важность системного представления результатов женевских лингвистов по адекватному представлению соссюровской теории знака прежде всего в том, что до настоящего времени во многих теоретических работах и учебных пособиях по истории языкознания эта теория излагается на основе текста «Курса» без учета новых важных данных и корректив. В связи с этим нельзя не согласиться с Э. Кернером в том, что «хотя проблема произвольности получила очень глубокое освещение в исследовании Р. Энглера 1962 г. [57] , она еще окончательно не решена, а предложенные им подходы не получили отклика, который они заслуживают» [Koerner 1973: 350].

А. Фрей, ученик Ш. Балли, основывается в своем понимании произвольности на учении своего учителя. Так же как и Балли, Фрей рассматривает проблему произвольности в аспекте функционирования языка.

Индуктивный подход состоит в выведении определения произвольности из акта коммуникации или из экстралингвистических факторов. Соссюр приводил в качестве примеров ограничения произвольности синтагматическими отношениями сложные и производные слова. Фрей полагает, что Соссюр имплицитно распространял действие относительной произвольности также на синтагмы и даже на сложные предложения. Такого же мнения придерживается и сам Фрей: «Любая новая синтагма, даже встречающаяся впервые, сразу понимается, если она регулярно образуется посредством известных знаков и правил их расположения» [Frei 1974: 122].

В то же время Фрей отступает от учения Соссюра, полагая, что «ограничение произвольности может быть также объяснено соответствием между двумя видами отношений: отношениями между членами языковой системы и экстралингвистическими отношениями между обозначаемыми предметами. Так, dix-neuf менее произвольно, чем dix или neuf , поскольку отношение между членами dix – и - neuf обнаруживается в арифметическом отношении, существующем вне языка, между числами 10 и 9. Подобным образом, если poirier менее произвольно, чем chêne , то это потому, что корень poir – соотносится с суффиксом - ier , также как в природе фрукт соотносится с деревом, на котором он произрастает. До Фрея подобный подход к ограничению произвольности мы встречаем у А. Сеше: «Когда... сходные идеи выражаются сходными знаками (например, cerise – cerisier), имеет место исключение чистой произвольности знака и идеи» [Sechehaye 1930: 342].

Абсолютно произвольные знаки, примеры которых приводил Соссюр, на самом деле таковыми не являются, поскольку каждое слово является членом языковой системы и входит в ассоциативные ряды ( premier , première ; plu , plaire ). Таким образом, делает вывод Фрей: «...не существует языковых знаков, произвольность которых не была бы ограничена» [Frei 1974: 124].

Недостатком индуктивного подхода Фрей считает то, что он не позволяет объяснять явления языка посредством самого языка. Дедуктивный подход основан на определенных принципах и следствиях. Основываясь на своем понимании ограничения произвольности, Фрей стремился развить учение Соссюра о различиях и тождествах в языке: знаки «находятся в отношении оппозиции в той мере, в какой они являются произвольными, и вследствие этого любое частичное тождество между ними – признак ограничения произвольности» [Frei 1974: 124]. Так, все члены класса или парадигмы характеризуются, по крайней мере, хотя бы одной общей чертой, которая выступает как тождество применительно ко всей группе.

Фрей приходит к выводу, свидетельствующему о его отходе от учения Соссюра об абсолютной произвольности. В силу внутрисистемных отношений синтагматического и парадигматического планов языковые знаки утрачивают абсолютную произвольность и становятся относительно произвольными: «...об абсолютной произвольности можно говорить только при условии, если абстрагироваться от системы» [Ibid.: 126]. Фрей разработал понятие степени произвольности знаковой единицы, основываясь на характере ее отношений в системе. В качестве знаковых единиц он выделял синтагму и монему (минимальная значимая единица) (подробнее гл. IV, § 2, 3). Например, произвольность монем dix и neuf ограничена классами слов, в которые они входят, а в синтагме dix-neuf к ограничению произвольности в парадигматике добавляется ограничение в синтагматике. Следовательно, синтагма менее произвольна, чем монема.

Со степенью произвольности связано ограниченное или неограниченное количество знаков в системе. В системе, состоящей из полностью произвольных знаков, их количество конечно. Подобная система может быть названа закрытой. Примером такой системы могут служить арабские цифры от 0 до 9.

Лингвистические же совокупности, организованные в классы и включающие синтагмы, являются системами открытого типа. Фрей предложил шкалу последовательности ограничения произвольности от большего к меньшему: грамматические знаки – лексемы – синтагмы. Таким образом, абсолютной произвольности, которая является в значительной мере семиологическим понятием, Фрей противопоставляет относительную произвольность, свойственную языковым знакам. Такой подход, по его мнению, не противоречит теории произвольности Соссюра в ее последнем изложении. «Теория, которая имела бы намерение выбрать в качестве основы системы значимостей произвольность знака, отбросив все то, что ограничивает эту произвольность, вступила бы в противоречие с мыслями Соссюра в их последнем изложении» [Ibid.: 130].

Новизна соссюровской идеи ограничения произвольности, по мнению Р. Годеля, в том, что при ее трактовке было обращено внимание на взаимосвязь двух принципов, которые до этого рассматривались порознь, – семиологического и грамматического; первый связан с произвольностью знака, второй – с взаимообусловленностью членов языковой системы [Godel 1975]. Годеля привлекал поставленный самим Соссюром вопрос: не противоречит ли друг другу принцип произвольности и взаимообусловленность членов системы, поскольку она ограничивает действие произвольности. На основе рукописных источников Годель установил, что Соссюр не уточнил, в чем субъективное разбиение слова на значимые составные части подчиняется ощущению ассоциативных отношений, хотя он неоднократно подчеркивал их связь и тем более показывал, что образование слов подчиняется аналогии, как силе, действующей в статике.

По мнению Годеля, Соссюр был неправ, настаивая на радикальном характере произвольности, поскольку знак – слово, монема или синтагма – в качестве члена системы обладает функцией, обусловленной местом в системе. Что касается полной произвольности, она заключается в отношении, которое язык устанавливает между мыслью и звуковой материей, между которыми отсутствует предварительно установленная связь. Для установления произвольного характера знака надо абстрагироваться от системы. Тогда знак утрачивает значимость и объединение означаемого и означающего предстает как случайный факт [Ibid.: 89].