Вардан Айрапетян - Толкуя слово: Опыт герменевтики по-русски

Отдельное слово-ответ восполняется за счет вопроса, на который оно отвечает, до предложения. К ответности слова — бахтинская запись 1970/71: «Смыслами я называю ответы на вопросы. То, что ни на какой вопрос не отвечает, лишено для нас смысла.» (ЭСТ 1с. 350), ср. в Автобиогр . Р. Коллингвуда, 5 (важная глава Вопрос и ответ ): «Истинно данное предложение (proposition) или ложно, значимо или бессмысленно, зависит от того, на какой вопрос оно намерено было ответить; и всякий, кто хочет знать, истинно данное предложение или ложно, значимо или бессмысленно, должен выяснить, на какой вопрос оно намерено было ответить.» Так и Г.-Г. Гадамер о тексте — Истина и метод . 2.2.3 ср ( Логика вопроса и ответа , со ссылками на Коллингвуда). и о высказывании (Aussage) в статьях Что есть истина?. Человек и язык. Классическая и философская герменевтика (с упоминанием Коллингвуда), Семант. гермен., Язык и понимание .

Слово это то, чтó говорится, что сказано и услышано, а чтобы говорить кому-то и о чем-то, нам нужно имя адресата, или имя собственное, личное, и имя предмета речи. Адресата зовут— называют-призывают, а предмет речи упоминают— память это мысль об уже отсутствующем; легок на помине тот, кто при его упоминании является как на зов. Слово входит в триаду мысль, слово, дело / дело, слово, мысль, связанную с путем, а имя входит в триаду вещь, имя, образ, связанную с местом: вещь лежит, стоит, дело идет. Имя предмета речи, или термин, определяется — «А есть Б», слово толкуется — «А значит Б». (↓1: Память об умершем. — 2: Легок на помине.)

Бахтин для ненаписанной статьи о чужом слове (в записях 1970/71 — ЭСТ 1 , с. 347 слл.):

Я живу в мире чужих слов. И вся моя жизнь является ориентацией в этом мире, реакцией на чужие слова (бесконечно разнообразной реакцией), начиная от их освоения (в процессе первоначального овладения речью) и кончая освоением богатств человеческой культуры (выраженных в слове или в других знаковых материалах). Чужое слово ставит перед человеком особую задачу понимания этого слова (такой задачи в отношении собственного слова не существует или существует в совсем другом смысле).

Ср. под именем В. Волошинова о «задачах, которые ставит именно чужое слово сознанию, — разгадать и научить разгаданному» — Маркс, филос. яз ., 2.2. «Это распадение для каждого человека», продолжает Бахтин,

всего выраженного в слове на маленький мирок своих слов (ощущаемых как свои) и огромный, безграничный мир чужих слов — первичный факт человеческого сознания и человеческой жизни, который, как и всё первичное и само собой разумеющееся, до сих пор мало изучался (осознавался), во всяком случае, не осознавался в своем огромном принципиальном значении.ЙЙЙ

ЙЙЙВ жизни как предмете мысли (отвлеченной) существует человек вообще, — но в самбй живой переживаемой жизни существуем только я, ты. он. и только в ней раскрываются (существуют) такие первичные реальности, как мое слово и чужое слово, и вообще те первичные реальности, которые пока еще не поддаются познанию (отвлеченному, обобщающему), а потому не замечаются им.

А «Поиски» писателем «собственного слова на самом деле есть поиски именно не собственного, а слова, которое больше меня самого; это стремление уйти от своих слов, с помощью которых ничего существенного сказать нельзя.» (из записи 1970/71, с 354). — Три бахтинские категории «другой для меня», «я для себя» и «я для другого» позволяют различать чужое слово, свою мысль и свое слово соответственно, причем чужое слово, это «почти колумбово открытие в филологии Бахтина» (С. Бочаров, Событие бытия , с. 510), оказывается открытием чужести первичного слова. Чужое слово —аналитическое сочетание. (↓1: Лидия Гинзбург о чужих словах. — 2; Чужое слово, своя мысль и свое слово.)

Не я сам, по-бахтински я-для-себя, и даже не ты, другой мне, а все другие вместе, ср. язык «(чужой) народ». Это вы субъект говорения, собирательный хозяин языка, вы говорите мне через тебя, тобой. Ты говоришь мне как ваш представитель и орудие, ср. язык «пленник, которого допрашивают». А я только для другого говорящий, для себя же я слушатель, (не)понимающий и думающий. Ведь «для меня в жизни», сказал Бахтин в работе об авторе и герое ( ЭСТ 1 , с. 23 и 48). отношение «я и другой ». «я и все другие » «абсолютно необратимо и дано раз и навсегда». Дальше: «Другость моя радуется во мне, но не я для себя.» (с. 120) — говорит тоже моя другость, но не моя думающая самость. Но индивидуалист этого уже не знает, он привык считать, что его «я» нераздельно. К связи мысли и «я» см. В. Топоров. И.-е. *ЕС'Н-ОМ: *MEN-, сюда же ответ семилетней девочки в записи М. Гаспарова ( Зап. вып ., с. 339):

«ЙЙЙчто важнее — что ты думаешь или что ты делаешь?» — «Именно я?» — «Именно ты». — «Я — что думаю, а другие — что делают». И объяснила: она-то знает, что толкнулась в коридоре не нарочно, а учительница не знает, видит только то, что сделано, и записала выговор.

С триадой мысль, слово и дело связана триада я, люди и весь мир («личность, общество, природа»); мысль связана со мною, а слово с людьми, миром-общиной. Может быть, про другость говорящего шумерская пословица «Мой рот равняет меня с людьми» [35] Перевод В. Афанасьевой (Нач. нач., с. 323). . (↓1: Ответы на вопрос о говорящем. — 2: Говорят и мировой человек. — 3: Множестве иное представительства. — 4: К необратимости отношения «я» — другой.)

Борхес и я : уже с заглавия и почти до конца этого одностраничного рассказа, вошедшего в сборник Создатель ( El hacedor , I960), Хорхе Луис Борхес отделяет свое я-для-других, то есть для нас, его читателей, от я-для-себя, говоря этико-эстетическими категориями Бахтина, прежде всего работы Автор и герой . Именитый Борхес с «его литературой» — «другой» самому себе, еl otro (так будет позднéе назван рассказ о встрече двух Борхесов, старика и юноши); в этом отчужденном su //- teratura «его писанина» слышна концовка верленова Искусства поэзии Et tout le reste est littérature, как и в яростной Четвертой прозе Мандельштама. Художественному разделению себя у Борхеса соответствует, кроме бахтинского философского, исповедальное разделение в дневнике Льва Толстого под 8, 11 и 18.4.1909:

Как хорошо, нужно, пользительно, при сознании всех появляющихся желаний, спрашивать себя: чье это желание: Толстого или мое. Толстой хочет осудить, думать недоброе об NN, а я не хочу. И если только я вспомнил это, вспомнил, что Толстой не я, то вопрос решается бесповоротно. ЙЙЙТебе, Толстому, хочется или не хочется того или этого — это твое дело. Исполнить же то, чего ты хочешь, признать справедливость, законность твоих желаний, это — мое дело.ЙЙЙ