Мария Черняк - Массовая литература XX века: учебное пособие

Пространство современной литературы дробится, его рисунок постоянно реконфигурируется, так как потенциальный читатель оказывается носителем различных идей, вкусов, стереотипов. Г. Чхартишвили [35]размышляя о секретах писательской популярности и успеха, приходит к следующим выводам: «Истинного успеха сейчас добиваются лишь те романисты, кто заменяет действие рассуждением, а сюжет – идеей или же пускается в иную крайность – превращает роман в занятную интеллектуальную игру, работая с формами массовой беллетристики, ранее презираемыми серьезной литературой. Удачно поиграли в экшн и детектив У. Эко («Имя Розы»), Ч. Буковски («Макулатура»), Э. Доктороу («Акведук»), П. Акройд («Процесс Элизабет Кри»), а творческий метод М. Павича состоит в том, чтобы делать романы из сырья, казалось бы, и вовсе не пригодного – лексикона, кроссворда, колоды карт» ( www.akunin.ru).

Исчерпанность цикла «Приключения Эраста Фандорина», обнаруженная в последнем романе «Алмазная колесница», привела автора к созданию нового литературного проекта, который так же, как в свое время «фандоринский цикл», соответствует эстетическим поискам начала XXI в. Ностальгия по «большому стилю» советской эпохи, свойственная нашему времени, проявляется в социокультурной жизни общества; идет активная эксплуатация наработанных советских клише и стереотипов в разных жанрах современного искусства. Современные писатели впускают «демона советского просто ради фана, веселого стебного удовольствия, полагая, что яд идеологии (после того, как не стало советской власти) нейтрализован, что осталась лишь сдутая оболочка, немая мумия, нелепая форма, с которой можно всячески играть» [Иванова, 2002: 88]. Б. Акунин, играя с традиционными жанрами, активно использовал клише беллетристики советской эпохи.

В одном интервью Б. Акунин четко обозначил свою авторскую стратегию: «Массовая литература использует очень простые исходные материалы, очень простое сырье. Именно поэтому появляются возможности для бесконечного разнообразия. <���…> То, чем я занимаюсь, следовало бы назвать попыткой Реабилитации Сюжета, который в XX веке был совершенно подавлен формой и рефлексией» [ www.akunin.ru]. Эта стратегия в полной мере обнаруживается в проекте Б. Акунина «Жанры».

Если акунинская серия «Новый детективъ» – «Приключения Эраста Фандорина» – представляет собой коллекцию разновидностей детективного романа, то в проекте «Жанры» представлены чистые образцы разных жанров беллетристики, причем каждая из книг носит название соответствующего жанра. Рассматривая массовую литературу как «материальный носитель «памяти жанра», носитель, обладающий значительным постоянством и инерцией, менее подверженный литературой революции, чем большая литература», А.П. Чудаков именно этим объясняет тот факт, что явившиеся в другую эпоху произведения удивительно точно воспроизводят жанровые особенности тематически близких произведений прошлого [Чудаков 1986:112].

Проект Б. Акунина «Жанры» заявлен автором как «своеобразный инсектариум [36]жанровой литературы, каждый из пестрых видов и подвидов которой будет представлен одним «классическим» экземпляром. В эту «энтомологическую коллекцию» входят «Детская книга», «Шпионский роман», «Фантастика», заявлены «Семейная сага», «Триллер», «Производственный роман», «Исторический роман» и др.

«Шпионский роман», по признанию Б. Акунина, олицетворяет среднюю ступень в эволюции от ребенка к взрослому, от «Детской книги» к «Фантастике». Главному герою романа – Егору Дорину (фамилия явно отсылает к Фандорину) [37], принадлежавшему к поколению «первенцев новой эры» и служившему в Немецком отделе Главного Управления Госбезопасности, поручается обнаружить заброшенного в Россию немецкого шпиона с целью убедить Сталина, что 22 июня войны не будет. Агент абвера «Вассер» оказывается безжалостной женщиной, постоянной меняющей обличья и внедрившейся в НКВД. Излюбленный Акуниным прием стилизации в этом проекте сужается до стилизации жанровой. Не случайно название романов отсылают лишь к жанровой принадлежности, никоим образом не отражая содержания. К расследованию шпионского заговора Акунин обращался в романе «Турецкий гамбит», но в «Шпионском романе» автор пародирует стиль соцреалистических шпионских романов с их идеологическими константами и стереотипами (забрасывание агентов через границу, радисты, шпионы, мистификации, засады, погони).

Все атрибуты шпионского романа уточняются ироническим показом «языковой личности» настоящего «советского разведчика», его идеологической зашоренностью и ограниченностью. Например, Дорин, истинный комсомолец, с подозрением оценивает странную выборку из советских газет, которую делает отец его любимой девушки Нади врач Викентий Кириллович: «Выбор у него был чудной. Нет чтоб почитать про новости социалистической индустрии или про конференцию Московской облпарторганизации – он выбирал всякую мелочовку, и в его исполнении звучала она как-то подозрительно. Завод “Совсоцпитание” осваивает производство растительного масла из крапивы и бурьяна. В сельхозартели имени Павлика Морозова свиноматка принесла 31 поросенка. Управление ЗАГС отмечает растущую популярность имен нового типа: Солидарь, Цика (от ЦК), Черныш (в честь пролетарского писателя Чернышевского), Запоком (За победу коммунизма). Вроде ничего особенного, а в чтении Викентия Кирилловича выходило глупостью» [Акунин, 2005: 5С].

Жесткая жанровая и идеологическая маркировка неизбежно приводит к ходульности героев, явной и, вероятно, подчеркнутой. Так, Надя, влюбившаяся с первого взгляда в Дорина, решительно отказывается от своего счастья, узнав, что ее избранник работает в НКВД: «Мне нельзя с человеком, который на стороне Грязи и Зла. <���…> Егор опешил. Он думал, что такими словами только в дореволюционных книжках разговаривают. <���…> Ходишь тут в беленьком халате, четвертая симфония Танеева, а через десять, нет, уже через девять дней начнется война. Страшная. Как попрутся на нас фашисты, со своими эсэсами и гестапами, тогда ты поймешь, где настоящее зло. <���…> Железный Нарком для тебя, поди, хуже Антихриста, а он себя не жалеет, носится из штаба в штаб, чтоб подготовить Родину к обороне, а ты… Мы, значит, грязные, да? Чистый человек – не тот, кто грязи боится, а кто ее вычищает,!».

Исследователи научной фантастики [Кац, 1993, Бритиков, 2000; и др.] отмечают аналогичность общежанровых элементов фантастики устойчивым стереотипам фольклора. «Многократное «обкатывание» того или иного допущения в фантастике в большей мере напоминает присущий научному познанию принцип «проб и ошибок» с целью приближения к объективной истине», – пишет А. Бритиков [Бритиков, 2000: 224]. Современные писатели используют традиционные формулы фантастики (появление инопланетного корабля, рейс звездолета к иным мирам, взаимоотношения человека и внеземной цивилизации, бунт машин-роботов и т. д.). «В сущности, единственная тема фантастики – контакты с неземным разумом. <���…> Фантастика, стремясь избавиться от антропоморфизма, заражала читателей мечтой о диалоге. За популярностью жанра стоит страстное желание вырваться из человекоподобного мира, из своей судьбы и – оглянуться: посмотреть на себя со стороны чужими глазами. Для того и надо найти другого и наладить с ним контакт (выделено автором. – М.Ч.), – полагает А. Генис [Генис, 1993: 36]. Именно на примитивных формулах держатся условные реалии создаваемого Акуниным в его «Фантастике» художественного мира.