Любовь Чурилина - Актуальные проблемы современной лингвистики. Учебное пособие

Иначе говоря, информация о редукции, скорее всего, не используется для определения границ фонетического слова.

Те же эксперименты по восприятию речи в условиях маскировки дают, однако, и замены принципиально иного типа, которые ставят под сомнение незыблемость самого по себе положения о том, что число ударений везде совпадает с числом ФС, например, ловля птиц → коллектив <...>. Из внеэкспериментальных свидетельств, которые также колеблют принятое положение о взаимооднозначном соответствии между ударениями и ФС, можно указать на каламбуры наподобие знаменитых минаевских Муж, побледнев как штукатурка, воскликнул – это штука турка! или Даже к финским скалам бурым обращаюсь с каламбуром; писать стихи – моя стихия, и легко пишу стихи я.

Если бы штука турка и штукатурка уверенно различались как, соответственно, два (фонетических) слова vs одно (фонетическое) слово за счет наличия двух vs одного ударения, то эффект каламбура, очевидно, не возникал бы.

Наконец, можно добавить, что неочевидно просодическое (акцентное) противопоставление пар наподобие на диване (одно ФС) и дядя Ваня (два ФС).

По поводу последнего из упомянутых типов один из авторов настоящей статьи пишет: «Очевидно, не формулируемое явным образом рассуждение, которое ведет к традиционному разграничению сочетаний типа дядя Ваня и на диване, должно выглядеть следующим образом: при полном сохранении просодических характеристик (при сохранении акцентного контура) вместо дядя Ваня можно ожидать, например, сочетание тетя Таня. Но в этом сочетании в слове тетя имеем фонему /о/, а /о/ не может быть безударным (если отвлечься от малочисленных исключений). Следовательно, само по себе наличие /о/... свидетельствует о двуударности – а тем самым о наличии двух ФС в сочетании тетя Таня и, по аналогии, в дядя Ваня (в отличие от на диване), что и требовалось доказать» [Касевич 2001].

Принятие приведенного рассуждения предполагает учет теснейшей взаимосвязи просодических (акцентная структура слова) и сегментных характеристик слова (редукции или даже чередования фонем). В связи с этим можно вспомнить, что в литературе существуют концепции, согласно которым выделяются не только ударные / безударные слоги, но и сильные / слабые, или тяжелые / легкие – нередуцированные и редуцированные соответственно. Если в пределах одного языка нет попарного совпадения членов указанных противопоставлений, т.е. безударный слог не всегда редуцированный, а ударный – не всегда сильный, то возникает возможность вычленения ФС по двум относительно независимым критериям: наличию / отсутствию ударения и наличию / отсутствию (и типу) редукции. В сущности, к такому подходу близка не получившая дальнейшего развития позиция Э. Пальгрэма, который предлагал различать нексусные и курсусные единицы [Pulgram 1970]. Теоретически реальным выглядит предположение, когда ФС будет определяться одновременно по набору признаков, как акцентных, так и «редукционных».

Тогда мы получим некоторое множество структурных типов ФС, в котором, например, на диване будет характеризоваться в терминах признаков [+ одноударн.], [+ полноредуц.], а сочетание дядя Ваня попадет в другой подкласс с признаками [+ одноударн.], [ – полноредуц.]. Ясно, однако, что такого рода теоретические гипотезы должны проверяться экспериментально, ибо, как и в случае с акцентным контуром, априори неизвестно, какие именно признаки реально используются носителями языка в речевой деятельности (при восприятии речи).

С целью проверки соответствующих гипотез был проведен ряд экспериментов. На данном этапе исследовалась возможность своего рода перцептивной нейтрализации противопоставления одного ФС двум. Изучались следующие типы такого неочевидного противопоставления.

1. Пары, включающие слово и словосочетание из двух знаменательных слов, совпадающее с первым членом пары по фонемному составу и месту ударения во втором слове, ср. барбариса – бар Бориса. Всего исследовалось 18 таких пар.

На базе списка пар были составлены 64 фразы: каждое слово и словосочетание было помещено как в нейтральный (допускающий обе интерпретации), так и в однозначно диктующий выбор контекст (в дальнейшем «однозначный»); слова и словосочетания находились, как правило, в конечной позиции во фразе; возможность просодического выделения слов в словосочетаниях минимизировалась.

2. Пары наподобие на диване – дядя Ваня, неотложка – наша ложка, в которых первый элемент традиционно трактуется как одно, а второй – как два ФС (всего 10 пар). На базе этого списка были составлены 66 фраз: каждое слово и словосочетание было помещено как в нейтральный, так и в однозначный контекст; слова и словосочетания находились как в начальной, так и конечной позиции во фразе; возможность просодического выделения слов в словосочетаниях также минимизировалась.

3. Сочетания глаголов (разной ритмической структуры) с постпозитивным личным местоимением или частицей, напр. читали мы – читали бы – читали бы мы... и т.д. На базе этого списка было составлено 180 фраз наподобие Читали мы эту книгу – Читали бы эту книгу – Читали бы мы эту книгу...

Выше описанные фразы в случайном порядке были включены в состав большой таблицы, содержащей разнообразные фразы, которая была прочитана в естественном темпе диктором-женщиной, опытным лингвистом-педагогом. На настоящий момент записана, но еще не обработана, аналогичная таблица, прочитанная в естественном темпе диктором-мужчиной.

Методика работы предполагает сочетание инструментального и перцептивного анализа. Инструментальный анализ включает в себя анализ акцентного контура стимула (рассматриваемого как в составе фразы, так и изолированно) по следующим параметрам: длительность, интенсивность и диапазон изменений частоты основного тона (ЧОТ) для слогов рассматриваемых слов и сочетаний.

Перцептивный анализ включает в себя проведение 4 серий экспериментов, в которых испытуемым было предложено прослушать (1) изолированно предъявляемые стимулы, выделенные из фраз, и (2) фразы с нейтральным контекстом и выбрать один из двух вариантов, предложенных в анкете. Две серии содержали интактный материал (без зашумления) и две – в условиях маскировки белым шумом при соотношении сигнал/шум 0 дБ. В качестве испытуемых выступали студенты-филологи, для каждой серии использовалось более 20 испытуемых.

В настоящей статье мы опишем лишь часть из полученных данных, выделив следующие результаты экспериментов:

1) различение рассматриваемых пар для носителей языка представляет немалую сложность, для отдельных стимулов число ошибок доходит до 78%;