Мария Лоскутникова - Русское литературоведение XVIII–XIX веков. Истоки, развитие, формирование методологий: учебное пособие
- Название:Русское литературоведение XVIII–XIX веков. Истоки, развитие, формирование методологий: учебное пособие
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент «Флинта»ec6fb446-1cea-102e-b479-a360f6b39df7
- Год:2009
- Город:Москва
- ISBN:978-5-9765-0723-4, 978-5-02-034790-8
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Мария Лоскутникова - Русское литературоведение XVIII–XIX веков. Истоки, развитие, формирование методологий: учебное пособие краткое содержание
В учебном пособии рассматриваются позиции русской литературоведческой науки и эстетики, а также подходы в решении научных вопросов в литературной критике XVIII–XIX веков. Книга состоит из четырех частей. В первой представлены вопросы университетского образования в Европе, формирования знания и научной филологии в России, во второй изучается состояние «словесных наук» в XVIII веке, третья посвящена вопросам русской академической науки XIX века, в четвертой рассматриваются научные проблемы в литературной критике XIX века. Все персоналии сопровождаются историко-литературными и биографическими справками. Главы завершаются контрольными вопросами и заданиями.
Пособие адресовано филологам-русистам – студентам, магистрантам, аспирантам. В более широком плане учебное пособие рассчитано на учителей-словесников, преподавателей, а также учеников гимназий и гуманитарных классов.
Русское литературоведение XVIII–XIX веков. Истоки, развитие, формирование методологий: учебное пособие - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
В 1795 г. в «Московских ведомостях» была напечатана заметка Карамзина, ныне условно озаглавленная «О богатстве языка». В заметке вновь поднят вопрос о том, что главное в культуре и языке – факт нравственного осмысления действительности. «Истинное богатство языка, – писал Карамзин, – состоит не во множестве звуков, не во множестве слов, но в числе мыслей, выражаемых оным». Если же нет слов «для означения главных мыслей» и «для изъяснения их различий, их оттенок, большей или меньшей силы, простоты и сложности», то такой язык «со всеми миллионами слов своих» беден. В качестве примера Карамзин привел две «телесных вещи» в арабском языке – «меч» и «лев», у которых по «пятьсот имен», но нет «никаких тонких нравственных понятий и чувств» (302).
Ненавязчиво, но настойчиво Карамзин формировал вкусы читающей и пишущей России. В своем альманахе «Аониды» он сформулировал две задачи; одну аналитическую: «показать <���публике> состояние нашей поэзии, красоты и недостатки ее», другую – дидактическую: помочь молодым авторам «писать с большим старанием» (303). В предисловии ко второму выпуску альманаха (1797) Карамзин представил свое понимание «истинного поэта», и эта мысль принята в современной науке как условное название данной работы: «Находить в самых обыкновенных вещах пиитическую сторону». Только «истинный поэт», указывал автор статьи, может «наводить на все живые краски, ко всему привязывать остроумную мысль, нежное чувство или обыкновенную мысль, обыкновенное чувство украшать выражением, показывать оттенки, которые укрываются от глаз других людей» (303–304).
Вместе с тем Карамзин настаивал: художник должен писать только о том, что «подлинно занимает его душу», и обращаться только к тем «предметам», которые «к нему близки и собственною силою влекут к себе его воображение». Если же этого не происходит, то, отмечал Карамзин, следует солидаризироваться с Горацием, который «в начале эпистолы к Пизонам» показал «странное существо» [77], поскольку именно ему будет подобно произведение, – в нем «не будет никогда живости, истины или той сообразности в частях, которая составляет целое» (303).
В литературных трудах, подчеркивал Карамзин, надо бояться двух крайностей и избегать как «излишней высокопарности» (когда «гром слов не у места»), так и «притворной слезливости». Развивая мысль о последствиях первой крайности, автор статьи указывал, что надо изображать лучшие чувства, а не разрушение мира. Смысл искусства русский сентименталист видел «не в надутом описании ужасных сцен натуры, но в живости мыслей и чувств». Разворачивая второе наставление – избегать «притворной слезливости», Карамзин писал о том, что «не надобно также беспрестанно говорить о слезах, прибирая к ним разные эпитеты, называя их блестящими и бриллиантовыми, – сей способ трогать очень ненадежен» (304).
Программой искусства должна стать продуманная и прочувствованная мера типично-распространенного и индивидуально-неповторимого. Ее определяет поэт — «личность», как подчеркивал Карамзин. Так, беды и горести следует отображать «не только общими чертами, которые, будучи слишком обыкновенны, не могут производить сильного действия в сердце читателя, – но особенными, имеющими отношение к характеру и обстоятельствам поэта». При этом, уверял Карамзин, не столь важно, что избранная художником тема и отсеянный им материал могут поначалу показаться нежизненными, да и сама личность автора, возможно, не сразу вызовет интерес. «Торжество искусства» есть «обман», т. е. художественный вымысел, и этот вымысел направлен на формирование ответных знаков «нежной мысли, тонкой черты воображения или чувства» (304).
По мнению Карамзина, литература является самым востребованным и самым значимым видом художественного творчества: «искусство писать есть, конечно, первое и славнейшее». В силу этого от писателя и поэта требуется «редкое совершенство в душевных качествах» (304). Отстаивая «пользу и важность литературы», великий русский сентименталист актуализировал то, что позволяет нации гордиться своими авторами, – высоту нравственного чувства художника. Иными словами, Карамзин деликатно, но вновь и вновь внушал читающей публике свой жизненный и творческий девиз, устанавливающий прямую связь между талантом человека и его общественно-моральными ценностями и гласящий, что «хорошим» писателем может стать только высоконравственный человек и гражданин.
Карамзин писал литературно-критические статьи, рассчитанные не только на русского читателя. Работа «Несколько слов о русской литературе» (1797) является откликом на предложение осветить русскую национальную культуру; она написана по-французски и издана в Гамбурге. В этой статье Карамзин преследовал цель продемонстрировать западной образованной публике проблемно-тематическую широту и жанровую многогранность русской литературы. С гордостью Карамзин писал об истории отечественной культуры; в частности, о том, что «года два назад в наших архивах обнаружили фрагмент поэмы, озаглавленной „Слово о полку Игореве“» (306). Это, по мнению Карамзина, выдающееся произведение; для осознания его значения западным читателем «Слово о полку Игореве» «можно поставить рядом с лучшими местами из Оссиана». Свидетельством тому «энергический слог, возвышенно-героические чувства, волнующие картины ужасов, почерпнутые из природы» (306).
С гордостью Карамзин писал о том, что русская литература представлена «во всех жанрах»: «Есть у нас эпические поэмы, обладающие красотами Гомера, Виргилия <���Вергилия>, Тасса <���Тассо>; есть у нас трагедии, исторгающие слезы, комедии, вызывающие смех; романы, которые можно прочесть без зевоты, остроумные сказки, написанные с выдумкой, и т. д. и т. д.» (306). Вместе с тем Карамзин считал необходимым отметить и русские национальные пороки у представителей пишущего цеха. Он видел их в лености – в том, что «пишем мы по внезапной прихоти», что нет привычки «к усидчивому труду». Однако причину этому Карамзин находил в первую очередь в общественном строе России как страны, «где все определяется рангами». Поэтому, указывал автор статьи, и «слава имеет мало притягательного» (307).
Знаковым событием в жизни России Карамзин считал открытие журнала «Вестник Европы», редактором которого в первые два года его существования стал он сам. В качестве предисловия к январскому номеру журнала (1802) им было опубликовано «Письмо к издателю», написанное в жанре критической статьи. В нем Карамзин писал об «общей и главной» «моде» в Европе – о вкусе к литературе. Отрадным для Карамзина было то, «что и в России охота к чтению распространяется и что люди узнали эту новую потребность души, прежде неизвестную» (308). Главными задачами литературы («великим предметом для словесности») Карамзин видел требования «помогать нравственному образования» народа, «развивать идеи», «питать душу моральными удовольствиями». Как гражданин и редактор журнала Карамзин был уверен, что «в России литература может быть еще полезнее, нежели в других землях».
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: