Маргарита Громова - Русская современная драматургия. Учебное пособие

В мировом театре подобные акции под названием «хэппенинг» широко встречаются во Франции, Англии, Америке, в Японии. Сартр назвал их завершением «театра жестокости» А. Арто и дал подробное описание и толкование «хеппенинга» в статье «Миф и реальность театра»: «Сцены нет, все случается прямо посреди зала или же на улице, на берегу моря: все происходит между зрителями и теми, кого мы называем уже не актерами, но действующими лицами… Действующие лица реально что-то делают – неважно, что именно, но непременно нечто провокационное, вызывающее – это приводит к тому, что происходит реальное событие – неважно какое!.. Действительно, по большей части хэппенинг – это умелая эксплуатация жестокости…» [112]

По принципу «хэппенинга» развертывается действие в пьесе В. Войновича «Трибунал». Пример такой же «концептуалистской» акции включен в пьесу Ф. Демьянченко «Возьмите меня с собой!.. Я тоже хочу на бал!!!» Один из ее героев, психолог и режиссер Семен, рассматривает самую жизнь как жестокий экспериментальный театр: «Мы рассматриваем жизнь такой, какая она есть! В какой-то момент мы активизируем процесс, который уже идет, доводим до критического состояния конфликт и… смотрим, что из этого получится!..» Каждый персонаж этого жуткого действа и каждый его зритель ощущают себя в равной степени зависимыми от безжалостной воли некоего вечного психолога и вечного режиссера театра, «осмысливать который придется не только нам – и наши дети и наши внуки сломают себе головы, пока ответят на вопросы, накоторые мы сегодня ответить не можем!.. А вы, примитивы, сразу же хотите понять?! Объяснить?! Запечатлеть?!» – и далее звучит уже знакомое предупреждение: «Не надо никому рассказывать, что здесь происходило. Вас сразу же отправят в психиатричку» [113].

Видимо, не случайно уже в разгар перестройки рождались пьесы-антиутопии о печальной ее и ее зачинателей судьбе [114]. Одна из них – «невеселая беседа при свечах» братьев Стругацких «Жиды города Питера» (Нева. 1990. № 9). Опять о современном обществе как о душевно больном, чье застоявшееся самоощущение плохо поддается «ветру перемен». Отсюда реальная угроза возвращения старого. Люди-фантомы из кошмарного прошлого оживают и снова по-хозяйски располагаются на верхних этажах пирамиды. Как в «Снах Евгении» Казанцева, так и в «Дурацкой жизни» С. Злотникова [115], о светлом будущем ораторствуют нелюди, а нелюди; жрущая тупая сила всегда берет верх над людьми, по-настоящему болеющими за человечество, ищущими истины, над современными пророками. Пророк унижен, нищ, жалок: «Кончай теребить нас, кончай, – кричат ему, – …ты мешаешь. честно. Светлое будущее, как говорится, возводить» (22). «Мне иногда начинает казаться, будто кем-то уже решено и все согласились: мы – дети апокалипсиса, – говорит главный герой „Дурацкой жизни“, по прозвищу Солнце. – Мы – агнцы-бараны или свиньи – под заклание. Кому как приятно – агнцы, бараны или свиньи…» (19). Первыми же гибнут агнцы – чокнутые, свихнутые, «гуманитарии, ушибленные метафизикой, доморощенные агностики…» (21). Не может быть светлого будущего «без веры, без смысла, без любви и сострадания».

Однако наш российский театр парадокса не оставляет ощущения безысходности, космического пессимизма. Срабатывает генетический синдром «Ваньки-Встаньки», неистребимая энергия абсурдного девиза «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих!». И при всей жестокости, современная «аналитическая драма», в какую бы форму, традиционную или авангардную, она ни была облачена, пытается понять и полюбить простого человека, такого, каков он есть, за его умение просто «жить жизнью».

Разговор об авангардных тенденциях в современной драматургии только начат. Появилось много новых молодых драматургов, интересно работающих в этом направлении. В конце главы предлагается довольно широкий список пьес, не одинаковых по своим художественным достоинствам, позволяющих, однако, ощутить «присутствие» этой тенденции в современной драматургии.

АВАНГАРД – (ФР-avant-garde – передовой отряд). В «широком смысле» – существующее во все времена нетрадиционное искусство, ломающее застывшие каноны господствующего направления. В «узком» смысле термином «авангард» обозначают течения в искусстве XX в., порывающие с реалистической традицией. В области театрального искусства А. – экспериментальный театр режиссеров-новаторов, добивающихся любыми способами «метафорического эффекта» от спектакля. При этом литературный текст рассматривается как монтаж фрагментов, который зритель должен дополнить и закрыть.

АВАНГАРДИЗМ – крайнее выражение модернизма, левое крыло в нетрадиционном искусстве XX в. (экспрессионизм, футуризм, кубизм, дадаизм, абстракционизм и т. д.).

МОДЕРНИЗМ – (Фр. moderne – современный, новейший) – общий типологический термин для самых разных нереалистических течений в искусстве и литературе XX в. Условное обозначение эстетических устремлений художников нереалистического направления к обновлению той или иной художественной системы, представлявшейся им устаревшей.

ПОСТМОДЕРНИЗМ – достаточно расплавчатый и спорный термин в современной филологической науке, устанавливающий «генетическое родство» с модернизмом 1-й половины XX в. Словом «постмодернизм» чаще всего определяют, «неклассическое», нетрадиционное искусство после второй мировой войны. Считается, что модернизм переходит в постмодернизм в середине 50-х годов нашего столетия. Постмодернизм – это авангард нашего времени, критически относящийся к своему «предку», ставшему «объектом ученого культа», и в то же время наследующий многие его черты и приемы.

К специфически литературным чертам П. ученые относят разного рода попытки выявить на уровне организации художественного текста определенный мировоззренческий комплекс, состоящий из специфических эмоционально окрашенных представлений (И. Ильин. С. 204). Сторонники этого направления оперируют такими понятиями: «мир как хаос»; «искусство, отвергающее всякие правила и ограничения, выработанные предшествующей культурной традицией»; использование «готового языкового материала», «клише, банальностей повседневного языка»; «постмодернистский коллаж»; «интертекстуальность» как «соприсутствие в одном тексте двух и более текстов (цитата, аллюзия, плагиат)»; пародийность и т. д.

Многие теоретики постмодернизма характеризуют его «как искусство, наиболее адекватно передающее ощущение и восприятие мира как хаоса, управляемого непонятными законами или просто игрой случая и разгулом бессмысленного насилия» (И. Ильин. С. 233). Поэтому постмодернизм утверждает «невозможность средствами реализма передать опыт XX в. со всем его ужасом и безумием» и предлагает свои методы отражения мира.