Леонид Кременцов - Русская литература в ХХ веке. Обретения и утраты: учебное пособие

Послевоенное десятилетие не было благоприятным для развития науки, она излишне политизировалась. Этому способствовал поворот к «холодной войне», опустился «железный занавес», что отозвалось не только в литературе конъюнктурными пьесами «Русский вопрос» К. Симонова, «Голос Америки» Б. Лавренева, «Миссурийский вальс» Н. Погодина. Было, например, раздуто «дело Клюевой – Роскина» – учёных, которые, издав на родине книгу «Биотерания злокачественных опухолей», передали рукопись американским коллегам через секретаря Академии медицинских наук СССР В. В. Парина, и академик был осуждён на 25 лет как шпион, а авторы вместе с министром здравоохранения преданы «суду чести» и объявлены «безродными космополитами».

Эта история была использована в пьесах «Чужая тень» К. Симонова, «Великая сила» Б. Ромашова, «Закон чести» А. Штейна. По последнему произведению срочно был снят фильм «Суд чести». В финале общественный обвинитель – военный хирург, академик Верейский, – обращаясь к наэлектризованному залу, обличал профессора Добротворского: «Именем Ломоносова, Сеченова и Менделеева, Пирогова и Павлова…именем Попова и Ладыгина… Именем солдата Советской Армии, освободившего поруганную и обесчещенную Европу! Именем сына профессора Добротворского, геройски погибшего за отчизну, – я обвиняю!»

Демагогический стиль и пафос обвинителя живо напомнили выступления А. Вышинского на политических процессах 30-х годов. Однако о пародировании не было и речи – такой стиль был принят повсеместно. В 1988 году Штейн по-другому оценивал свое сочинение: «…мы все, и я в том числе, несем ответственность за то, что были… в плену слепой веры и доверия к высшему партийному руководству». Ещё более резко обозначил причину появления подобных произведений в кино, литературе, живописи, скульптуре сценарист Е. Габрилович: «Я немало писал для кино. И все же, конечно, далеко не обо всём. Почему? Неужели (ведь именно так оправдываются сейчас) не видел того, что творилось? Всё видел, вполне, вплотную. Но промолчал. Причина? Ладно, скажу: не хватало духа. Мог жить и писать, но не было сил погибнуть».

Участие в подобных акциях сулило немалые выгоды. Штейн за фильм «Суд чести» получил Сталинскую премию. Официально одобренные повести, романы, пьесы, фильмы, спектакли, картины, как правило, разрушали престиж культуры в народном сознании. Этому же способствовали бесконечные проработочные кампании.

В послевоенные годы продолжалась начавшаяся еще до войны борьба с «формализмом». Она охватила литературу, музыку, изобразительное искусство. В 1948 году состоялись первый Всесоюзный съезд советских композиторов и трехдневное совещание деятелей музыки в ЦК партии. В результате советских композиторов искусственно разделили на реалистов и формалистов. При этом в формализме и антинародности обвинялись самые талантливые – Д. Шостакович, С. Прокофьев, Н. Мясковский, В. Шебалин, А. Хачатурян, произведения которых вошли в мировую классику.

В вину Д.Д. Шостаковичу, например, ставился «грубейший физиологический натурализм», будто бы проявившийся в операх «Нос» и «Леди Макбет Мценского уезда». С. Прокофьев, гордость нашей музыкальной культуры, вынужден был выслушивать на съезде невежественные окрики в свой адрес из уст дилетанта А. Жданова. В ход шли стандартные формулировки: «Подлинный художник…. если его произведение не понятно слушателям, должен… прежде всего разобраться, почему он не угодил своему народу». Естественно, приоритет отдавался бесконфликтным лакировочным произведениям, преимущественно кантатам и ораториям на хорошо проверенные и одобренные свыше тексты.

Созданная в 1947 году Академия художеств СССР с первых лет своего существования включилась в борьбу с «формализмом».

В кино и театре подобная практика привела к резкому сокращению числа новых фильмов и спектаклей. Если в 1945 году было выпущено 45 полнометражных художественных фильмов, то в 1951-м – всего девять, причем часть из них представляли снятые на пленку спектакли. Театры ставили в сезон не более двух-трех новых пьес. Установка на шедевры, выполненные по указаниям «сверху», вела к мелочной опеке над авторами. Каждый фильм или спектакль принимался и обсуждался по частям, художники вынуждены были постоянно доделывать и переделывать свои произведения в соответствии с очередными указаниями чиновников.

В литературе наступило время А. Сурова, А. Софронова, В. Кочетова, М. Бубеннова, С. Бабаевского, Н. Грибачева, П. Павленко и других авторов, произведения которых сегодня никто и не вспоминает. А в 40-е годы они находились в зените славы, награждались всяческими премиями.

В то же время продолжались репрессии. В 1949 году был арестован один из крупнейших русских религиозных философов первой половины двадцатого века – Лев Платонович Карсавин. Страдая от туберкулеза, в тюремной больнице он работал над новыми сочинениями по философии, излагая свои идеи в стихотворной форме («Венок сонетов», «Терцины»). Умер Карсавин в тюрьме в 1952 году.

В 1947 году был арестован и находился в заключении до 1957 года выдающийся русский поэт и философ Даниил Леонидович Андреев. Во Владимирской тюрьме он работал над своим трудом «Роза мира», писал стихи, свидетельствующие не только о силе его духа, но и трезвой понимании того, что происходит в стране:

Трижды арестовывали поэтессу Анну Баркову. Её стихи суровы, как и та жизнь, которую она вела столько лет:

Что помогало этим людям выдержать столь жестокие испытания? Сила духа, уверенность в своей правоте – и искусство! У А.А. Ахматовой хранилась тетрадка из бересты, на которой были процарапаны её стихи. Их записала по памяти одна из сосланных «жён врагов народа». Стихи опороченного, униженного великого поэта помогли ей выстоять, не сойти с ума. А на «воле» ширилась кампания борьбы с космополитизмом. При этом в гонимые попадали не только евреи, но и армяне (например, Г. Бояджиев), русские. Космополитом оказался русский критик В. Сутырин, сказавший правду о бездарном конъюнктурном произведении А. Штейна, о кинокартине «Падение Берлина».

Президент Академии художеств СССР А. Герасимов громил А. Эфроса и М. Ромма. В Литературном институте разоблачали студентов, которые якобы следовали своим наставникам-космополитам. Появились статьи против воспитанников поэта П. Антокольского – М. Алигер, А. Межирова, С. Гудзенко.

На театральных подмостках шли бездарные пьесы типа «Зеленой улицы» А. Сурова и «Московского характера» А. Софронова. В июне 1949 года был изгнан из своего театра режиссер A. Таиров, в августе – Н. Акимов. Этому предшествовала статья в «Правде» «Об одной антипатриотической группе театральных критиков». Она была направлена, в частности, против критика И. Юзовского, известного своими работами о Горьком. Не нравилось, как он истолковывал образ Нила в «Мещанах», а главное – непочтительно отозвался о пьесе А. Сурова «Далеко от Сталинграда» и пьесе Б. Чирскова «Победители», награжденной Сталинской премией.