Леонид Кременцов - Русская литература в ХХ веке. Обретения и утраты: учебное пособие

Почему более пяти тысяч лет назад (по современным сведениям) появилась художественная литература? Почему с течением времени она не исчезла, а напротив, успешно сосуществует как со старыми традиционными видами искусства – музыкой, живописью, – так с относительно недавно появившимися кино, телевидением?

Разумеется, объяснить возникновение и развитие художественной литературы какой-то одной человеческой потребностью-причиной нельзя. Но три (как минимум) основных представляются наиболее существенными.

Прежде всего это потребность в самопознании, потребность разгадать человеческую тайну, проникнуть в мотивы поведения, понять логику или алогичность мыслей и поступков, приблизиться к пониманию смысла жизни и смерти человека.

терзался Ф.И. Тютчев 69).

Художественное пространство и время в литературном произведении являют собой образцовый полигон для испытания человеческих характеров, обнаружения в них скрытых подчас от самого человека причин и следствий его мыслей, слов, поступков. Как это происходит?

В марте 1873 года Софья Андреевна Толстая писала сестре о работе Льва Николаевича над новым романом: «…А все лица из времен Петра Великого у него готовы, одеты, наряжены, посажены на своих местах, но ещё не дышат. Я ему вчера сказала, и он согласился, что правда. Может быть, и они задвигаются и начнут жить, но ещё не теперь» 70).

Читателю важно знать, что до начала действия в произведении писатель представляет себе (кто более, кто менее) основные черты мировоззрения и характера персонажей, их расстановку и взаимоотношения, но после того, как они начали «жить и дышать», власть художника над ними ограниченна. Только наивные люди могут думать, что писатель распоряжается героями произведения произвольно, по своему усмотрению, – захотел женил, захотел убил. Следует видеть глубокий смысл в главе «Бунт героев» из «Золотой розы» К.Г. Паустовского: «Кто-то из посетителей Ясной Поляны обвинил Толстого в том, что он жестоко поступил с Анной Карениной, заставив броситься под поезд.

Толстой улыбнулся и ответил: «Это мнение напоминает мне случай с Пушкиным. Однажды он сказал какому-то из своих приятелей: “Представь, какую штуку удрала со мной моя Татьяна. Она замуж вышла. Этого я никак не ожидал от нее”. То же самое я могу сказать про Анну Каренину. Вообще герои и героини мои делают иногда такие штуки, каких я не желал бы! Они делают то, что должны делать в действительной жизни и как бывает в действительной жизни, а не то, что мне хочется».

Все писатели хорошо знают эту неподатливость героев. Вспомним: «Я в самом разгаре работы, – говорил Алексей Николаевич Толстой, – не знаю, что скажет герой через пять минут. Я слежу за ним с удивлением» 71).

И действительно: если бы писатель не следовал за героем, наблюдая за ним в ситуациях, которые придумывал и использовал для выявления мотивов его поведения, особенностей мировосприятия, психологии, иерархии ценностей и т. п.; если бы ему, писателю, всё было известно о герое еще до начала работы, художественная литература просто потеряла бы смысл.

Другое дело, что истории литературы ведомы случаи, когда писатели подгоняли «задачку под ответ», когда герои говорили и совершали то, что было нужно их творцу, а не то, что вытекало из логики их характеров. Но ведь и итог всегда был печален: такое несовпадение уничтожало художественное произведение, переводило его в разряд окололитературных поделок.

Свою книгу о сюжете В.В. Шкловский назвал словами Л. Н. Толстого – «Энергия заблуждения». Во многих художественных произведениях героями движет желание отыскать истину, преодолеть свои ошибки и заблуждения, разобраться в себе, что вместе с ними совершает и читатель.

В рассказе А. П. Чехова «Дама с собачкой» обнаруживается оппозиция: «казалось – оказалось». Гурову казалось, что любви, как о ней пишут в книгах, нет, что это красивые выдумки для обмана, но встреча с Анной Сергеевной перевернула его душу: оказалось, что любовь есть и что это – счастье.

Изящная словесность выступает своеобразной моделью жизни. Как в науке и технике те или иные идеи, изобретения испытываются сначала в лабораториях, в миниатюре и лишь затем становятся достоянием каждодневной практики, так и в литературе – писатель обнаруживает какие-то черты, свойства, особенности психологии и поведения человека, которые впоследствии осмысливаются как общечеловеческие. Выявленные сначала на модели, они затем открывались всем, и читатели говорили: хлестаковщина, обломовщина, карамазовщина и т. п. Это тот случай, когда литературное произведение заслуживает высшей оценки: в нем совершено художественное открытие – выявлено, исследовано нечто новое, ранее в человеке незамеченное или неоценённое. Именно в этом моменте наиболее ярко высвечиваются уникальность, неповторимость изящной словесности: ничто не может сравниться с ней в деле познания человека, ибо она воссоздает процесс его эволюции, движения во всех ипостасях, обнаруживающихся в духовном мире личности. Ситуации, которые для этого подбирает писатель, призваны способствовать решению главной задачи любого художественного произведения – исследованию внутреннего мира персонажей, демонстрируя читателю причины и следствия человеческих поступков и слов, заставляя его самого тоже задумываться над судьбами героев и тем самым удовлетворять свою потребность в самопознании.

Гуров – филолог, но служит в банке. Как этот вроде бы незначительный факт «работает» на понимание рассказа в целом?

В подлинно художественном произведении нет мелочей, нет ничего, что не имело бы значения. Размышляя над ним в целом или в деталях, читатель должен пройти тот же или близкий путь, каким шел писатель, разрабатывая и раскрывая систему связей, «сцеплений», в которых обнаруживается в итоге процесс бытия неповторимой человеческой личности – цель предпринятого художественного исследования. При этом в высшей степени важно понимать, что для читателя художественная литература таит в себе возможность всё новых открытий в произведениях, давно и досконально изученных.

В.Г. Белинским было указано, что в романе «Евгений Онегин» «Пушкин является не просто поэтом только, но и представителем впервые пробудившегося общественного самосознания: заслуга безмерная» 72). Однако только сравнительно недавно эта особенность романа, отразившаяся и в характере главного героя, могла быть в полной мере оценена как настоящее художественное открытие.

Кто много читает, тот много знает, – аксиома, не нуждающаяся в ревизии. Но уточнения необходимы. Кто умеет читать изящную словесность, тот много знает о человеке как личности, индивиде и члене общества, знает об истоках и сути его мировоззрения, о побудительных мотивах поступков и речей, склонностях и привычках, тот с интересом разгадывает вечную тайну человеческой души. Всякое иное знание носит прикладной характер и не может иметь в произведении самостоятельного значения.