Коллектив авторов - Русская проза рубежа ХХ–XXI веков: учебное пособие

Потребность в создании подобных произведений приводит к вполне предсказуемым результатам. Участвовавшая в конкурсе «Национальный бестселлер» начинающая писательница из Екатеринбурга, студентка УрГУ И. Денежкина с рассказами и повестями «Дай мне!» (Song for Lovers) (2002), в которых попыталась показать жизнь отечественной молодежи, заняла второе место после известного советского писателя А. Проханова.

В диалогах персонажей часто используется сниженная, иногда грубая или ненормативная лексика, которая появляется как оценочная характеристика и в словах автора. Наблюдается тенденция расширения внелитературных языковых потоков. Но от употребления в художественном тексте маргинальная лексика вовсе не перестала быть таковой. Поэтому продолжаются дискуссии о возможности ее использования.

В книге М. Кронгауза «Русский язык на грани нервного срыва» (название отражает невозможность однозначно определить свойства современного языка) выделены четыре социальных диалекта: гламурный, бранно-бандитский, иностранно-заимствованный, интернетский, отражающих речевые дискурсы отдельных социальных и общественных групп.

Действительно, процесс обновления языка развивается по нескольким направлениям. Расширение контактов, соединение литературы эмиграции и метрополии привело к своеобразному жаргонному образованию, которое можно, например, встретить в прозе Д. Рубиной. Иногда элементы данного языка (язык еврейской диаспоры) воссоздают отдельные авторы, как, например, Л. Улицкая в «Веселых похоронах»: «Вы же понимаете, всем нашим мужчинам по вкусу шиксы, но это до тех пор, пока они не имеют настоящую еврейскую жену». «Ой, не жмите меня так горячо! Ой, Фая, скажите мне, только честно, как перед богом: вы кушали чеснок?»

Речевой симбиоз возникает не только как следствие миграции, вхождения в иноязычную среду с необходимостью освоения иного языка, но и в результате виртуозного использования и сочетания разных речевых пластов. Организация речи героев Л. Улицкой напоминает речь персонажей И. Бабеля. Сознательно выстраивал из лексики разных языков свои последние произведения В. Аксенов: «предложили воинам ботл джина», «встал на гостевом паркинге».

Писатели пытаются связать обновление языка с формированием русской культуры как мирового явления. Отдельные рассуждения о языке эмиграции содержатся в эссеистической прозе Т. Толстой (сборники «День», «Изюм»). Л. Петрушевская, например, прочитала в Гарвардском университете лекцию с характерным названием: «Язык толпы и язык литературы».

Лексическими средствами авторы фиксируют свое время, однако насыщение текстов словами из одной сферы употребления приводит к обеднению и усреднению языка, а в ряде случаев – к самоповторяемости («Голубое сало» (1999) и «Лёд» (2002) В. Сорокина). Правда, сами авторы данную особенность воспринимают в соответствии с поэтикой постмодернизма, полагая, что смысловая невыразительность стала особенностью времени. В. Сорокин оказывается не единственным автором, употребляющим нелитературные выражения и обсценную лексику.

Стилевая раскрепощенность, публицистическая окрашенность текстов, включение разнообразной лексики изменили структуру:, авторы стали выстраивать свой текст из самых разных элементов. Так, если в ранних текстах А. Слаповского нецензурная лексика передавалась сокращениями, то позже она вошла в текст своеобразными вкраплениями. Очевидно, употребление подобных слов нужно рассматривать как проблему личного выбора автора, не забывая, что в любом языке они составляют маргинальную зону.

Фиксация разных лексических слоев отличала произведения представителей русской эмиграции, где подобное словотворчество становилось своеобразной визитной карточкой, отличительным признаком. Писатели ставили проблемы и решали их в той форме, которая им оказывалась наиболее удобной. Такова словесная игра, которую ведет в своих произведениях Юз Алешковский (Иосиф Ефимович, р. 1929).

Позже расширение состава лексики начало происходить и в митрополии, только гораздо резче – в эпатажной форме. Ничего нового здесь нет, как уже отмечалось, подобные стилевые поиски всегда происходили в культуре, где начинается новый период собственного развития и соответственно поиски новых смыслов слов. Подобное языковое разнообразие позволяет свободно перемещать действие из одной временной плоскости в другую. Особое значение имеет стилизация в историческом повествовании. Ряд писателей прекрасно овладели искусством стилизации, осваивая приемы самых разных литературных школ и особенности книжной, фольклорной, разговорной, простонародной речи разных эпох.

Обязательными становятся сигнальные слова-переключатели. В каждом из направлений они выполняют свои функции. В мифологическом контексте обычно вводят в интертекст, где раскрывается семантика названия произведения («Медея и ее дети» Л. Улицкой, «Кысь» Т. Толстой). В фантастике, «женской прозе» и детективе ключевые слова становятся частью языковой системы, понятной посвященным. Автор как будто составляет особый словарик, которым и пользуется (в произведениях М. Юденич, например, классифицируются и определяются с помощью эпитетов и наречий абстрактные понятия – «страх», «память», «голос»» и др.).

В то же время увлечение чисто художественными приемами может выглядеть и нарочитым, при этом воздействие самого текста ослабляется. Подобный текст легко анализировать, он выстроен как компьютерный файл, но авторский стиль обедняется обилием формул, клише, расхожих оборотов, цитат.

Вероятно, подобный процесс объясняется тем, что и автор, и читатель оказываются в общем смысловом поле, материал хорошо им знаком, ситуации узнаваемы. Возникает общий код. Так строится, например «космическая опера» – разновидность фантастики, где герой перемещается по мирам и пространствам. Обычно подобная ситуация возникает и когда время действия незначительно удалено от времени повествования.

В ходе анализа важно устанавливать своеобразие стилизации, ее художественную функцию и необходимость существования в тексте. Подробного анализа заслуживает также усиление метафорики, появление в тексте своеобразных сигналов, ярких метафорических оборотов, цветовых эпитетов (определений).

При схожести ситуаций, обращении ряда авторов к одной и той же проблематике, подробном описании бытового сознания определенного времени такая изобразительность необходима. Для самостоятельной работы можно предложить сравнить стилевые особенности таких авторов, как, скажем, Д. Рубина, Т. Толстая и Л. Улицкая.

Переходный период завершился, его выделение оказалось обусловленным, как и предшествующие этапы развития русской литературы, социально-эстетическими факторами. Рамки этого периода достаточно условны, поскольку литературный поток оказался разноликим. Это современная литература (создававшаяся в переходный период) и публикуемые тексты благодаря интенсивной издательской деятельности («возвращенная литература», «литература письменного стола», произведения писателей разных волн русской эмиграции). Причем в количественном отношении эти потоки оказались практически равнозначными.