Наталия Петрова - Язык современных СМИ. Средства речевой агрессии

Приведем пример, когда журналист использует речевую импликатуру для внушения негативного отношения к определенному объекту. Речевое общение, как известно, опирается на законы логики. Используя «логичную форму» для выражения нелогичного содержания, можно имплицитно выразить отрицательную оценку:

Если учителя выходят на забастовку, значит, местная власть снова повысила себе зарплату. Когда учителя пойдут на выборы, вряд ли они выберут ту же местную власть (Российская газета. 29.01.1999).

Журналист использует форму сложноподчиненного предложения с придаточным условия. Согласно законам логики, условие мотивирует (т. е. является причиной) следствие. В вышеприведенной конструкции два события, одно из которых (забастовка учителей) занимает позицию условия, а второе (чиновникам повысили зарплату) – позицию следствия, на самом деле никак друг с другом не связаны. Однако логичная языковая форма заставляет читателя усмотреть в данном высказывании следующие импликатуры: у учителей невозможно маленькая зарплата; чиновникам повысили зарплату за счет бюджетных средств, которые могли бы пойти на увеличение зарплаты учителей; власть отнимает деньги у народа для себя; учителя ни за что не должны голосовать за такую плохую, бессовестную власть. Если бы журналист прямо написал о том, что на повышение зарплаты чиновников пошли те деньги, которые должны быть предназначены учителям, его могли бы обвинить в клевете.

Импликатура, или логический эллипсис, нередко используется как средство эмоционального давления на читателя. Так, любой человек преисполнится негодованием, прочитав следующий заголовок статьи:

Адвокат заработает на смерти башкирских детей $1,5 миллиона! (Комсомольская правда. 29.06.2004).

Между тем в статье речь идет о юристе, помогающем семьям детей, погибших в авиакатастрофе, получить материальную компенсацию. В этом нет ничего аморального, как и в том, что за свою работу адвокат должен получить вознаграждение. Однако, желая произвести требуемое впечатление на читателя, автор выносит обстоятельства, связывающие адвоката и деньги, в импликатурный план текста и успешно создает образ корыстного и циничного дельца от юриспруденции.

Авторы монографии, которую мы цитировали выше, справедливо отмечают: «Практика "воздействия на умы" посредством импликатур использовалась еще в советское время в подцензурной печати в связи с необходимостью пользоваться эзоповым языком, когда "крамольная" мысль не высказывалась прямо, а предлагалась читателю как импликатура того, что сказано <���…> Однако особенно популярна она стала в последнее время, отчасти в связи с распространившейся практикой подавать в суд на журналистов за клевету или диффамацию [15]» [Булыгина, Шмелев 1996: 464].

Для формирования негативного образа в СМИ используется такой прием языковой демагогии, который может быть назван «магией слова» [Булыгина, Шмелев 1996: 475]. Этот прием состоит в том, что для воздействия на адресата используются слова, несущие положительный или отрицательный заряд (ср.: разведчик – шпион). Так, корреспондент «Комсомольской правды» следующим образом описывает задержание в территориальных водах Грузии российского грузового теплохода:

Наши моряки попадают в плен не только на другом конце земли, в Сомали, но и практически дома.В понедельник 14 россиян стали заложникамиГрузии. Вечером 6 апреля теплоход «В. Успенский» шел в Азов мимо Батуми. Команда уже предвкушала скорое возвращение к домашним.Но тут удача повернулась к россиянам задом, а к показавшемуся грузинскому военному кораблю– передом. Теплоходу приказали остановиться, и на борт взобрались 13 спецназовцев берегового охраны Грузии. Ну да, кому же еще брать мирный корабль, как не спецназу. Крепкие ребятамигом справились с гражданскимии отконвоировали теплоход в порт Батуми (Комсомольская правда. 08.04.2009).

Ясно, что журналист ставит перед собой задачу скомпрометировать грузинский спецназ, арестовавший теплоход. Для этого используются выделенные нами слова и выражения, которые помогают представить события в выгодном для одной из сторон свете. Так, автор проводит параллель между действиями грузинских военных и разбойничьей практикой пиратов Сомали; использует прием контраста, чтобы создать образ непропорционально агрессивных и сильных «захватчиков», с одной стороны, и «жертв» – с другой, ср.: военный корабль, спецназовцы, крепкие ребята, мигом справились – попадают в плен, заложники, мирный корабль, гражданские. Автор статьи желает оставить в тени факт нарушения российским теплоходом территориальных вод Грузии и создать иллюзию немотивированности действий грузинских военных. Для этого демагогически используются выражения наши моряки попадают в плен практически дома, возвращение к домашним : у читателя должно сложиться впечатление, что российский теплоход находился у себя дома, тогда как в действительности он вольно или невольно зашел на чужую территорию.

Языковая демагогия нередко бывает связана с намеренным нарушением словесных пресуппозиций, т. е. смыслов, которые должны быть истинными, чтобы данное слово не нарушало общего смысла предложения, не делало его ложным или семантически аномальным. Если журналист прибегает к такому приему для того, чтобы каким-то образом скомпрометировать предмет речи или вызвать эмоционально окрашенное негативное отношение к нему, то вполне правомерно упрекнуть такого автора в речевой агрессивности. Рассмотрим яркие примеры нарушения словесных пресуппозиций в заголовке газетной публикации, благодаря чему создается изначально ложное представление об описываемом лице или событии:

«Барсы» наняли убийцу (Комсомольская правда. 10.02.2005; выделено нами. – Авт.).

Из телматросов-славян дагестанцы выложили слово«Кавказ»? (Комсомольская правда. 10.11.2009; выделено нами. – Авт.).

Первый заголовок является частью статьи, которая посвящена хоккейному клубу «Ак Барс», намеревающемуся заключить контракт с одним из канадских спортсменов. «В пассиве» предполагаемого нового члена команды, как пишет автор статьи, « убийстводруга и партнера по клубу «Атланта» (выделено нами. – Авт.). Разумеется, слова убийца и убийство не могут не вызвать инстинктивного неприятного впечатления у читателя текста, причем это неприятное впечатление относится как к канадскому спортсмену, так и к хоккейному клубу, который приглашает в свой коллектив убийцу. Между тем выясняется, что журналист имеет в виду автомобильную аварию: хоккеист не справился с управлением машиной, в которой находился и его друг. Понятия «убийца» и «убийство», выражающиеся соответствующими словами русского языка, включают в свое содержание указание на умышленное или неумышленное действие лица, повлекшее смерть другого человека. При этом подразумевается, что действие это является однонаправленным, т. е. «убийца» в момент совершения преступления не направляет данное действие и на самого себя. Более того, обычно убийцей называют человека, совершившего именно умышленное злодеяние, потому что это слово слишком сильно связано с негативными коннотациями и негативной оценкой личности. Вряд ли оно уместно по отношению к попавшему в аварию водителю, который не только сам был в такой же опасности, как и пассажир, но и, очевидно, претерпел немалые моральные страдания из-за гибели друга. Таким образом, в рассматриваемой статье слова убийца, убийство употреблены неадекватно описываемой ситуации и фактически являются просто средством оскорбления, эпатажа.