Михаил Задорнов - Слава Роду! Этимология русской жизни

Чурки – это деревянные колышки, которые волхвы-маги ставили по границам поля, урочища, капища, чтобы они оберегали святую землю от нечистой силы. Позже, когда начались войны, считалось, что оберегут и от врага. Нынче мы чурками называем просто неотёсанные поленья, хотя ещё совсем недавно пограничные столбы на Руси тоже называли чурками. А потом, простите, и тех якобы неотёсанных, кто жил за этими чурками. Вот так природное « чу» выродилось в кликуху сегодняшних гастарбайтеров. Так обеднялась в истории духовная жизнь человека, но зато развивалось его бытоустройство.

Как быть, если ребёнка надо было уберечь от опасности – один он впереди батьки бежит по лесу, а там болото, яма, пропасть, а у бати ещё речь не так развита, как у нас, – только-только научился шипеть, аукать, цокать, чмокать? Опять-таки, благодаря своей чуйке, батя выкрикивает чаду: « Брр». Брр– звукосочетание, создающее в окружающей среде резонанс, предупреждающий об опасности – это звуковая волна оберега. Поэтому лесного духа опасности наши предки нарекли Бером. Драки, разборки, преступления – все буйства от Бера. Самый опасный зверь – медведь. Его первоначальное истинное имя – Бер. Но вслух произносить в лесу его не надо. Услышит Бер, что его кличут, и явится. Поэтому придумали Беру кликуху-погоняло – медведь. Как угодно можно назвать медведя – хозяином, Топтыгиным, медведем, косолапым, но только не Бером! К Беру надо относиться с уважением! Бер не опасен, только когда спит. Лежбище Бера– берлога. Удивительно, но самое берложье место в Европе было там, где нынче находится город Берлин. Волхвы, которых на Западе назвали магами, предупреждали наших славянских предков: не ставьте здесь город: разбудите Бера, он разбушуется – всем не поздоровится. Не послушались святых советов, основали город, разбудили Бера, и два тысячелетия разбушевавшийся Бер выплёскивал своё буйство на все народы Европы. И впрямь всем не поздоровилось. Еле утихомирили! И кто? Те славяне, которые ещё сохранили в своём языке природную мудрость и дрожь первых слов человечества.

От славянского « Бер» и английское «медведь» – bear. И русское слово « бурый».

От Бера надо себя беречь! Но эту мудрость люди забыли. Поменяли смысл, живя в мире потребления. Беречь стали не дом свой от Бера, а сберегать золото. И сегодня у нас есть словосочетание «с берегательная касса». Означает, что во главе сбербанков стоят скрытые беры!

Булгаков тоже был непростым писателем! Много чувствовал тайного. Помните, его герой, который не у берёг себя от Бера на первых страницах романа, – Берлиоз!

Вслушиваясь в нашу речь, изучая историю и бытоустройство славянского народа, таких цепочек-превращений можно выстроить множество.

Что же должно произойти в жизни человека, чтобы он начал слышать исконный смысл давно знакомых, привычных слов, природную дрожь родного языка?

Вполне возможно, кому-то будет достаточно просто прочитать эту книгу – о том, как молодой журналист, начинающий писатель-сатирик, сын известного писателя, поехал в командировку в Сибирь писать очерк о староверах и встретил в тайге ведьму…

Поначалу мой отец не хотел, чтобы я стал писателем. Ему не нравилось то, что я пишу. Даже когда мои первые юмористические рассказы начали печатать в «Литературной газете», он говорил: «Чтобы заниматься таким несерьёзным делом, надо ещё иметь и серьёзную профессию!» Поэтому советовал мне не уходить из инженеров.

Тем более что в лаборатории, где я работал на кафедре, назревало нешуточное открытие не без моего участия. Мы заканчивали разработку уникальной форсунки со сверхзвуковой скоростью впрыска топлива в паровой фазе в форсажную камеру сгорания летательных аппаратов. Удивительно, но я до сих пор понимаю смысл того, что сейчас написал.

Отец ничего не понимал в форсунках. Но когда слышал подобные фразы, очень гордился сыном и, если к нам приходили гости, просил с выражением рассказать им, чем я занимаюсь в Московском авиационном институте. Позже, когда он посмотрел поставленные мной спектакли в самодеятельном театре МАИ, где я, будучи инженером, на полставки подрабатывал режиссёром, начал сомневаться в том, что моё будущее будет связано с форсунками.

Хотя сама форсунка была запатентована, и, если когда-нибудь в мире изобретут особые огнеупорные материалы, чтобы её изготовить и внедрить в форсажной камере летательных аппаратов, несколько поколений моих потомков будут от рождения обеспечены пенсией моего имени.

Позже, когда благодаря выступлениям в передаче «Вокруг смеха» ко мне стала приходить первая популярность, отец понял, что со сцены меня не согнать никакой сверхзвуковой форсункой. И с тех пор каждый раз очень расстраивался после споров со мной. Слава богу, мы жили в разных городах. Друзья отца его успокаивали: не требуй многого от сына, на детях природа отдыхает.

Но ещё долгое время, после того как я ушёл из инженеров, он не мог смириться с моим эстрадным будущим. Ему вообще не нравились эстрадные юмористы. Даже самые известные. И хотя в то время цензура не пропускала шуток на тему ниже пояса, всё равно считал эстраду пошлостью.

– Если хочешь стать настоящим писателем, – не уставал он учительствовать, – тебе надо написать роман о современной жизни. О простых людях, а не о том, что у тебя под носом. Начинается строительство Байкало-Амурской магистрали. Чем не тема? О первопроходцах!

Такие его высказывания меня злили. Во-первых, я считал, что ими он меня унижает: мол, роман о БАМе – это настоящее, а то, чем я занимаюсь, нечто вроде производственных отходов.

– Папа, как ты не понимаешь, БАМ – это не первопроходцы , а первопроходимцы ! Они едут туда за дублёнками, за коврами, хрусталём и надбавками к зарплате. Я не хочу уподобляться советским писателям, у которых в романах хорошее всегда конфликтует с ещё более хорошим! Он любит её, а она любит свой завод, и они оба перевыполняют план во время медового месяца.

– Остроумно! Но БАМ сейчас очень нужен стране. Посмотри на карту. Железная дорога через Сибирь проходит практически по китайской границе. Китайцы, если захотят, смогут уничтожить её за один день, и вся Сибирь окажется отрезанной от центра. Помяни моё слово, скоро Китай станет опасен!

Сегодня, в другом тысячелетии, мне удивительно, как отец тогда ещё, в семидесятых годах прошлого века, понимал то, о чём заговорили всерьёз лишь теперь.