Майя Тугушева - Под знаком четырёх

«…Молодой человек, — сказал ему первый евнух, — не видели ли вы кобеля царицы?» Задиг скромно отвечал: «Это сука, а не кобель». «Вы правы», — отвечал первый евнух. «Это маленькая болонка, прибавил Задиг, — она недавно ощенилась, хромает на левую переднюю ногу и у нее очень длинные уши». «Вы видели ее?» — спросил первый евнух. «Нет, я никогда ее не видел и даже не знал, что у царицы есть собака».

Задига, заподозренного в краже болонки, приводят в суд и требуют объяснений. И Задиг объясняет:

«Я увидел на песке следы животного и легко распознал, что это следы маленькой собаки. Легкие и длинные борозды, отпечатавшиеся на небольшой возвышенности песка между следами лап, показали мне, что это была сука, у которой соски свисали до земли… Другие следы, бороздившие поверхность песка… по бокам передних лап… дали мне понять, что у нее очень длинные уши. А так как я заметил, что под одной лапой песок везде был менее взрыт… то догадался, что собака немного хромает…»

Интересно отметить, что «подражание» Вольтеру лишь укрепило симпатии французов к неизвестному американскому автору.

По был знаком и с работами видных ученых-естественников, Кювье и Лапласа, поэтому Дюпен мог похвастаться не только обширными познаниями в литературе, но и химии, космогонии, естествознании. Нет, Видоку не под силу было бы тягаться с шевалье Огюстом Дюпеном, цитирующим «Новую Элоизу» Руссо или из драм Кребийона или рассуждающим с ученым видом об «алгебре» расследований. Видок был талантливой ищейкой, но склонностью к «алгебраическому» анализу не обладал. Так, с помощью Дюпена, его удивительно логического хода мысли, умеющего и гармонию алгеброй поверить и разъять, и, что труднее, вновь разъятое соединить, Эдгар По исчислил формулу детективного рассказа:

1) Гвоздь повествования — раскрытие таинственных обстоятельств, при которых совершено преступление (не обязательно убийство).

2) Разгадкой тайны занят сыщик-любитель, обладающий мощной рационалистической логикой. Герою «придан» друг-рассказчик, повествующий о феноменальных способностях и успехах аналитика. В противоположность гениальному сыщику рассказчик, человек обычный, точнее, чересчур здравомыслящий, даже не совсем иногда понятливый. В то же время он достаточно образован, чтобы запечатлеть действия гениального сыщика, и активен, чтобы при случае принять участие в его приключениях.

3) Задача — тайна преступления — как всякая задача, имеет условия решения. Они должны быть честно изложены читателю. Сыщик, приступая к раскрытию тайны, знает столько же, сколько и читатель, и как бы вызывает читателя на состязание.

4) Блестящий аналитик, сыщик-любитель презирает полицейских, умеющих собрать вещественные доказательства, но сделать единственно верный вывод — в этом они слабы.

5) Изложение «условий» задачи обычно происходит в кабинетном обсуждении между сыщиком и другом.

6) Отправной точкой следствия часто бывает несправедливое подозрение или обвинение.

7) Разрешение тайны всегда должно удивлять.

8) Автор умеет применить принцип «очевидного-невероятного», то есть представить ситуацию, при которой самое таинственное имеет самое простое объяснение.

9) Иногда он прибегает к «инсценировке» происшествия, чтобы заставить преступника или подозреваемого выдать себя.

10) Конечное объяснение. Оно происходит в кабинете сыщика и напоминает лекцию, которую снисходительный наставник читает не слишком сообразительному ученику.

Но как сам отец детектива следовал собственному канону?

Вот, например, как он его осуществляет в рассказе «Убийства на улице Морг». Для начала он дает экспозицию или «первую фразу», которая должна отозваться эхом в последнем предложении. Для человека, одаренного талантом анализа, — высшее наслаждение что-то прояснить или распутать: «Его проницательность уму заурядному кажется чуть ли не сверхъестественной». Но успех зависит от качества наблюдения: оно неотделимо от воображения и интуиции. А потом другу-рассказчику сразу дается образец аналитического мышления в действии, когда во время прогулки Дюпен, следуя путем далеких ассоциаций, казалось бы, ничем меж собой не связанных, а также внимательно наблюдая за выражением лица и поступками друга, угадывает ход его мыслей.

Но вот как бы поднимается занавес над сценой или, говоря современным языком, раздвигается широкоформатный экран, где будет показано главное действие рассказа. Дюпен и его друг в кабинете сыщика читают «Судебную газету» и узнают о зверском убийстве пожилой мадам Дэспане и ее дочери. Убийство произошло в запертой комнате, на пятом этаже дома, «при плотно закрытых окнах». Когда полиция арестовывает клерка Лебона, некогда оказавшего Дюпену услугу, он решает сам расследовать таинственные обстоятельства убийства. Его друг, естественно, жаждет узнать, что думает Дюпен о причинах трагедии. Дюпен не торопится удовлетворить его любопытство, но вскользь замечает, что преступники могли скрыться только через окно спальни, хотя полиция это признала невозможным, так как окно было заперто, а от окна до громоотвода, по которому можно вскарабкаться на уровень пятого этажа, — расстояние несколько футов.

Все это, как и бегство с места преступления, требовало просто нечеловеческой ловкости. Однако эти наводящие на размышления обстоятельства «полицейские проморгали… ибо в их герметически закупоренных мозгах не могла возникнуть мысль.

что окна все же отворяются». Ну, а Дюпен, сопоставив мельчайшие подробности, убедившись, что преступник необычайно силен, приходит к верному выводу, что убийца несчастных женщин не человек, но огромная обезьяна, а вот и вещественное доказательство, и Дюпен показывает другу-рассказчику клок странной шерсти, который он тайком от полицейских вынул из окоченевшей руки мадам Дэспане. Кто же может быть владельцем обезьяны? Скорее всего пришедший из дальнего плавания матрос. И вот матрос входит в кабинет Дюпена и сейчас расскажет, как произошло ужасное убийство.

Итак, формула, вычисленная Эдгаром По, налицо. Сначала друзья узнают из газет об убийстве. Дюпен ставит себе и читателю «задачу». Он сразу же проявляет скептическое отношение к действиям полиции. Не доверяя ей, Дюпен сам осматривает место преступления и тела жертв, тщательно собирает все улики в поисках ключа к разгадке. Он выдерживает изнемогающего от любопытства друга в неведении. И наконец, триумфальное шествие, блестящий парад объяснения, явно унаследованный у Вольтера и переданный по наследству бесчисленным, большим и малым, мастерам детективного жанра. Первое неукоснительное правило при расследовании — надо все подвергать сомнению. И Дюпен подвергает сомнению такую, казалось бы, неопровержимую улику, что убийство было совершено «при запертых окнах». Таким образом, осуществляется принцип «очевидного-невероятного», или заурядности и простоты таинственного и непостижимого.