Сергей Солоух - Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка»

Совершенно невообразимый, невозможный и невероятный чех Ярослав Гашек (Jaroslav Matěj František Hašek, 30 апреля 1883 – 3 января 1923) всю свою жизнь хотел стать русским. Он видел себя в мечтах Максимом Горьким западных славян. Об этом оставила воспоминания первая жена будущего автора «Швейка» Ярмила Майерова. Об этом пишет и друг Гашека, товарищ по юношескому бродяжничеству, соавтор первой совместной книги, сборника стихов, Ладислав Гаек. Двадцатилетний Гашек не просто хотел выглядеть как волжский писатель и его босяки, он жаждал жить именно так, как эти, им воображаемые, литературные русские люди. Настаивал «будем как русские».

Его мечта сбылась. Сын Йозефа и Катержины Хашковых на середине своего сложного и запутанного жизненного пути стал Ярославом Романовичем Гашеком, большевиком и комиссаром. Женатым на большой и белой русской пролетарке с именем Шура. Шура Львова. Александра. Он был счастлив в нашей стране. Особенно в ее большой, лесистой и речной части. Сибири. И это, несомненно, потому что только одно – завидное и бесконечно душевное спокойствие – может в одночасье сделать чудо. Превратить неисправимого и безнадежного, казалось всем, пьянчужку в зануднейшего трезвенника, капли не бравшего в рот долгие три года. И дальше, возможно, так бы и шло, катилось по нарастающей, еще три года, и еще, до самого обычного советского конца для счастливого комиссара из западных славян – в подвале московской или иркутской чрезвычайки. Но не вышло. Не позволил Коминтерн. Командировал, направил, мобилизовал, и вот зимою 1921 Гашек снова превратился в Ярду, сына Йозефа и Катержины, Ярослава Хашка. Опять стал чехом. Увы. А впрочем, как уж водится, именно эта личная, простая человеческая драма, катастрофа (katastrofa), и обогатила не только мировую, но и чешскую литературу. Подарила нам книгу, роман, написанный на чешском языке – «Похождения бравого солдата Швейка», невероятным, невообразимым, невозможным человеком, который до самых последних дней своей жизни ходил в привезенных из России валенках. Все-таки «был» хоть в чем-то, хоть в самой мелочи, но до самого конца «как русский».

И тем не менее едва ли Ярослав Гашек, навеки разлученный коммунизмом с большой страной лесов, полей и рек, мог себе представить, умирая под горкой в Липницах, в том месте, где Богемия перетекает в Моравию и обратно, что уже не его самого, смертного, но его собственное бессмертное продолжение – книгу ждет, все-таки ждет несомненная и стопроцентная натурализация в стране его мечты. В России. В Советском Союзе. Полная и абсолютная русификация. А между тем, случилось именно это. Сотрудник советского полпредства в Праге, филолог и друг филолога, Петр Григорьевич Богатырев вновь поменял местами Европу с Азией. Освободив текст от всего национального и специфического, непонятного и неприятного, сделал роман о западных славянах своим, родным там, где и мечталось автору оригинала. На родине картинных босяков и их высокогонорарного создателя Максима Горького.

Подвиг, совершенный Петром Григорьевичем Богатыревым, чудесен и трогателен и сравним ну разве только с аналогичным рукотворным чудом мастеров Звездочкина и Малютина, сумевших переработать японских буддийских кукол Дхарма в исконную «наше все» – русскую матрешку. Остается только поклониться. Но не согласиться. Потому что нет в этом невероятном, невообразимом, невозможном превращении чешской книги в русскую исторической справедливости. Все-таки человек, всю жизнь подписывавшийся Митя (Míťa), постольку, поскольку считал это имя сокращением от Михаила (Michaila), как у М. А. Бакунина – второго русского кумира тревожной юности, был и оставался самим собой. Чехом. Настоящим, подлинным. И роман его – не русский, а чешский, в высшей, самой последней степени. По духу и по фактуре. Хотя и полон чудесных русизмов вроде словосочетания «горизонтальная радость».

И это словосочетание «горизонтальная радость» мне кажется самым лучшим определением того чувства, которое сопровождало меня в работе по возвращению роману Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка» его чешских корней и чешской кроны. Утраченной сути самого явления. Невероятного, невозможного, но существующего как неоспоримый факт в нашей общей с западными славянами истории и литературе.

Эта скромная попытка комментария к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Osudy dobrého vojáka Švejka za světové války», сделанному Петром Григорьевичем Богатыревым (в дальнейшем ПГБ) и ставшему каноническим де-факто. Существует три радикально отличающихся одна от другой прижизненных редакции перевода. Довоенная первопубликация, включавшая только части первую и вторую:

ПГБ 1929: Гашек, Ярослав. Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны / Пер. П. Богатырева. Вступит, статья В. Антонова-Овсеенко. С илл. Г. Гросса. Ч. 1. М.; Л.: Госиздат, 1929. (Дешевая б-ка Госиздата. № 101–104); Ч. 2. М.; Л.: Госиздат, 1930. (Дешевая б-ка Госиздата. № 202–205).

Первое и второе полное «хрущевское» издание:

ПГБ 1956: Гашек, Ярослав. Похождения бравого солдата Швейка / Пер. с чешек. М.: Гослитиздат, 1956. 752 с.

ПГБ 1958: Гашек, Ярослав. Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны / Пер. П. Богатырева. Ч. 1–2, 3–4. Библиотека «Огонек». — М.: Правда, 1958.440 -1- 464 с.

И наконец последний пересмотренный вариант, подготовленный ПГБ, по всей видимости, после очень жесткой цеховой критики (Юр. Молочковский. Легче или труднее? (Об особенностях перевода чешской прозы.) // Мастерство перевода. Вып. 2. М.: Сов. писатель, 1962. С. 203–226):

ПГБ 1963: Гашек Ярослав. Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны. В 2 т. Т. 1 и 2. М.: Худож. лит., 1963. 506 + 341 с.

Именно эта редакция перевода стала окончательной и еще дважды без существенных изменений издавалась при жизни переводчика, ушедшего от нас в 1971 году.

ПГБ 1966: Гашек, Ярослав. Собрание сочинений в 5 т. Т. 1 (ч. 1–2), т. 2 (ч. 3–4). Библиотека «Огонек» / Под ред. П. Богатырева. М.: Правда, 1966. 450 + 413 с.

ПГБ 1967: Гашек Я. Похождения бравого солдата Швейка. Библиотека всемирной литературы. Сер. 3. Т. 144. М.: Худож. лит., 1967. 671 с.

Тиражируется она и поныне, хотя с равным успехом можно встретить и современные переиздания ПГБ 1956. При ближайшем рассмотрении все три варианта перевода романа Гашека в исполнении ПГБ отличаются по большей части косметически, чем по существу и сути:

1929: – Здесь прежде висел портрет государя императора, — минуту спустя, опять заговорил Бретшнейдер.