Ефрем Язовицкий - Говорите правильно. Эстетика речи

Но значит ли это, что иноязычные термины, вошедшие в русскую речь, всегда во всех случаях плохи? Что и апогей и фиаско , раз они не понятны в деревне Акуловке, должны быть изгнаны из наших книг и статей навсегда? А вместе с ними неисчислимое множество иноязычных оборотов и слов, которые давно уже усвоены нашими предками?.. Только мы вступим на эту дорогу, нам придется выбросить за борт такие слова, унаследованные русской культурой от древнего Рима и Греции, как республика, диктатура, амнистия, милиция, герой, супостат, пропаганда, космос, атом, грамматика, механика, тетрадь, фонарь, лаборатория и т. д. и т. д. А также слова, образованные в более позднее время от греческих и латинских корней: геометрия, физика, зоология, интернационал, индустриализация, политика, экономика, стратосфера, термометр, телефон, телеграф, телевизор ...

Не думаю, чтобы нашелся чудак, который потребовал бы, чтобы мы отказались от этих нужнейших и полезнейших слов, давно ощущаемых нами как русские...

А. К. Югов

„.Художественность присуща самому языку народа. А ведь каждый из нас, человек любого призвания, любого трудового пути, является прирожденным, если можно так выразиться, «пайщиком» этой неисчерпаемой сокровищницы народной речи. Писатель, поэт — они, в силу особой одаренности, которую совершенствуют далее неустанным трудом в слове, обладают тончайшей чуткостью к этому народному слову, умением отбора и целенаправленных сочетаний. Но, повторяю, художественностью преисполнен самый язык многомиллионных трудовых масс. Язык создан народом. Писатель же почерпает свое слово из этого вечного источника. Но и обогащает его.

Художественностью насыщен не только язык так называемой устной словесности, то есть сказаний и сказок, песен и пословиц. Это известно каждому! Но далеко не привычна та бесспорная истина, что этой художественностью обладает и производственный язык миллионов людей решительно всех призваний, любой области производственного, вещественно-материального труда...

Язык труда: язык земледелия, промыслов и промышленности — дает нам образчики мудрого, художественного сочетания, и точности, и вещественности, и смысловой емкости.

Б. Н. Тимофеев

О недопустимом невежестве, когда дело касается природы, стоит поговорить поподробнее...

Но я хочу быть правильно понятым. Знание слов-понятий, обозначающих предметы и явления, и точное знание самих предметов и явлений, которые за ними скрываются, — это, конечно, не одно и До же.

Однако когда русский юноша или русская девушка не знают и, что самое страшное, не хотят знать названий, например, многих русских деревьев, — это уже явление глубоко огорчительное. И то, что эти же самые юноши и девушки знают, может быть, десятки наименований машин или частей мотоциклов и автомобилей, нисколько не «компенсирует» их «воинствующего невежества» в отношении родной природы.

И еще одно замечание.

Никто не требует от каждого человека универсальных знаний и в том числе знаний бесконечных профессионализмов...

Тургенев, например, знал названия всех «колен» соловьиного пения и мог на слух отличить «почин» от «раската», «пульканье» от «клыканья», «гусачок» от «дроби» и «лешеву дудку» от «юлиной стрекотни». Это делает честь Тургеневу, но нисколько не умаляет знаний, скажем, Федина или Шолохова, если им неизвестны названия отдельных частей соловьиной песни.

Но элементарные знания из области природы обязательны для каждого человека...

Я пишу о любви к родной природе в книге о любви к родному языку. И это не случайно: любовь к родным деревьям, цветам и травам неотделима от любви к их названиям, к родной речи, к народным пословицам и поговоркам, ко всему тому, что входит в великое понятие: Родина...

Д. Э. Розенталь

Нередко в недостаточно отработанной речи встречаются так называемые «слова-паразиты»: значит, так сказать, ну, вообще и др. Многие из них относятся к вводным словам, то есть словам, указывающим на отношение лица говорящего к высказываемой мысли, но, в излишестве или не к месту употребленные, они превращаются в слова-паразиты, не несущие на себе смысловую нагрузку. Эту особенность нелитературной речи прекрасно подметил Н. В. Гоголь и дал блестящий образец ее в «Повести о капитане Копейкине» (I том «Мертвых душ»). В рассказе малокультурного почтмейстера находим такой отрывок: «Ну, можете представить себе, эдакой какой-нибудь, то есть, капитан Копейкин и очутился вдруг в столице, которой подобной, так сказать, нет в мире. Вдруг перед ним свет, так сказать, некоторое поле жизни, сказочная Шехерезада. Вдруг какой-нибудь эдакой, можете представить себе, Невский проспект, или там, знаете, какая-нибудь Гороховая, черт возьми! или там эдакая какая-нибудь Литейная; там шпиц эдакой какой-нибудь в воздухе; мосты там висят эдаким чертом, можете представить себе, без всякого, то есть, прикосновения — словом, Семирамида, сударь, да и полно!»

Наличие в речи слов-паразитов, речевых штампов, канцеляризмов свидетельствует о бедности словарного запаса, о недостаточном владении лексическими ресурсами русского литературного языка...

Б. Н. Головин

Языковые средства, использованные в речи, должны соответствовать стилю речи...

Нельзя говорить одними и темп же словами, одними и теми же предложениями с ребенком пяти лет и со взрослым человеком: необходим отбор языковых средств, соответствующих возможностям ребенка и уровню развития взрослого человека; нельзя обойтись одним и тем же набором языковых средств, создавая лирическое стихотворение и роман в прозе. Так, Пушкин во всех своих художественных произведениях использовал созданный н развитый им реалистический стиль русской художественной речи...

Сопоставление, хотя бы и неполное, языковых средств, примененных Пушкиным в «Сказке» и «Медном всаднике», убеждает в их заметном различии. В «Сказке» слова очень простые, повседневно-обычные, разговорно-бытовые: старик, старуха, землянка, невод, пряжа, тина, закинул и т. п.; определения здесь народно-поэтические: синее море, золотая рыбка, ласковое слово и пр.; постоянно употребляется повторение отдельных слов и целых оборотов речи; предложения построены очень просто, в них нет причастных и деепричастных оборотов, они очень напоминают разговорную речь. В «Медном всаднике» выступают иные особенности речи, иные характерные ее черты. Слова здесь не разговорно-бытовые, а, как правило, литературно-книжные: мысли, возвышался, мрак, глава, воля, роковой, основался, чело, сокрыта, сей, конь, гордый, мощный, властелин и т. п. Определения тоже литературно-книжные: волны хищные, воля роковая, конь гордый, властелин мощный, мостовая потрясенная ; построение предложений здесь значительно сложнее, чем в «Сказке»...