Валерий Иванов - Русские народные говоры

Вся эта лексика, бытуя в одних говорах, совершенно отсутствует в иных. Кроме того, эти и подобные специфически диалектные слова едва ли могут считаться принадлежностью основного словарного фонда разных русских говоров. Несмотря на кажущееся обилие таких слов (к указанным, без сомнения, можно прибавить и еще многие), отличающих говоры от литературного языка и друг от друга, они все же находятся в особом положении в говорах по сравнению с общенародными словами. Прежде всего большинства этих слов, как и рассматриваемых раньше, не знает и тем более не употребляет молодое поколение жителей той или иной местности. Однако и старшее поколение носителей местных диалектов начинает забывать значение отдельных слов, что свидетельствует о процессах отмирания этой лексики в говорах. Так, при хорошем еще знании слов соха́ и борона́ не всякий представитель говора сумеет назвать все их части так, как они назывались раньше. При сохранении в памяти слова жи́то люди часто не могут уже точно определить, что оно значит: название ли это ячменя, или пшеницы, или вообще любого зерна. В говорах подмосковного Волоколамского района, прошедших один и тот же исторический путь развития, в одной деревне жителям известны слова салати́на — болотистое место, тенёта — паутина, зави́рина — жердь, закрывающая ворота, а в других, отстоящих от первой на 15—20 километров, ни один человек не помнит этих слов. Однако и там, где данные слова еще помнятся, они не употребляются в живой повседневной речи: они давно ушли в пассивный запас словаря и продолжают лишь по традиции жить в памяти отдельных людей.

Поэтому, как видно, можно полагать, что подавляющее большинство рассмотренных выше слов является принад лежностью только словарного состава местных диалектов, находясь за пределами их основного словарного фонда.

Однако это не значит, что в говорах вообще нет специфически диалектных слов, отличающих их от литературного языка и друг от друга и входящих в состав основного словарного фонда говоров. Такие слова существуют и пока что устойчиво держатся в системе местных диалектов. В упоминавшихся уже подмосковных Волоколамских говорах 2—3 года назад были отмечены слова: авше́нник — чулан для хранения продуктов ( теплый авшенник ) и сарай для овец ( холодный авшенник ), крашо́нка — корзинка, бу́шма — брюква, ве́кша — белка, стопи́нка — тропинка, мост — пол в сенях, ле́тось — прошлый год, вёдро — хорошая погода, пого́да — плохая погода, — которые повседневно можно слышать не только от стариков, но и от молодежи. Это такие диалектные слова, которые находятся пока что на равном положении со словами общего основного словарного фонда. Они и должны быть поэтому отнесены тоже к основному словарному фонду местных диалектов. В Свердловских говорах отмечены такие слова, как баско́й — красивый, лито́вка — коса, па́рный — одинаковый, обихо́д — чистота и некоторые другие, которые могут быть отнесены к основному словарному фонду этих говоров.

К основному словарному фонду говоров можно отнести и широко развитые лексические диалектные явления в глаголах. Это такие глаголы, как ла́дить — делать, приста́ть — устать, восста́ть — заступиться, цокоти́ть — говорить, хи́нькать — плакать (в Свердловских говорах); хо́мкать — кашлять, га́лить — извергать рвоту (в Кировских говорах); шиба́ть — бросать, има́ть — ловить, гра́ять — смеяться, сости́чь — догнать (в Беломорских говорах) и многие другие. То же самое относится к наречиям, которые в говорах часто сохраняют древнерусское образование ( вдругоря́дь , выноря́дь , начасу́ — тотчас, ладо́м — хорошо, ди́вно и ши́бко — очень, хо́дко — быстро и т. п.), к местоимениям ( ов в Беломорских говорах — тот), и к предлогам ( оба́полы — возле).

Но все эти слова, конечно, составляют ничтожный процент всего лексического состава, которым владеют носители говоров. Поэтому-то и возможно говорить, что основной словарный фонд современных местных диалектов — это в целом основной словарный фонд всего русского языка, хотя вместе с тем он включает в себя и такие элементы, кото рые являются специфически диалектными особенностями. Однако эти особенности в современных говорах не представляются уже существенными: с каждым годом они все больше утрачиваются, и местные диалекты все больше растворяются в едином литературном языке.

Что касается второй проблемы лексики диалектов — вопроса о противопоставленности современных русских говоров друг другу по лексическим особенностям, то здесь надо отметить следующее.

Как в фонетике и морфологии, так и в лексике в русских говорах есть такие явления, которые противопоставляют между собой два основных наречия русского языка. Очень нетрудно наметить ряд соотносительных элементов в лексике говоров, по которым возможно провести такое противопоставление северновеликорусских и южновеликорусских диалектов. Эти соотносительные элементы охватывают различные группы слов. Например, их можно установить среди слов, обозначающих животных:

Или среди слов — названий предметов домашнего обихода:

Или среди слов, обозначающих различные действия:

Можно назвать еще и некоторые иные пары слов:

Однако противопоставленность северновеликорусского и южновеликорусского наречий по лексике несколько иная, чем по фонетическим и морфологическим особенностям. Иной характер этой противопоставленности заключается в том, что по лексическим признакам границы двух основных наречий выявляются довольно нечетко. Нечеткость же границ лексической противопоставленности объясняется прежде всего довольно быстрым движением различной по происхождению лексики из одной области распространения в другую. В более давний исторический период в этом передвижении лексики сыграли роль средневеликорусские говоры, которые в словарном отношении, как и в отношении других сторон языковой структуры, представляют собой совмещение северновеликорусских и южновеликорусских черт. В наши же дни в передвижении лексики большую роль играет литературный язык, по своему характеру также представляющий сплав южновеликорусских и северновеликорусских диалектных особенностей. Воздействие литературного языка на местные говоры, между прочим, выявляется и в том, что, находясь в составе одного этого языка, северновеликорусские и южновеликорусские элементы распространяются соответственно на юг и на север. Так, под влиянием литературного языка на юге начинает укрепляться северновеликорусское слово петух , вытесняя оттуда южновеликорусское кочет ; на севере же вместо исконного орать появляется литературное и южновеликорусское по происхождению — пахать [38] Слово пахать вообще и раньше было известно северновеликорусским говорам, но оно употреблялось в значении «мести пол». Ныне же слово пахать входит в северновеликорусские говоры в его литературном значении. .