Виталий Костомаров - Язык текущего момента. Понятие правильности

Сказка потеряет сокровенный аромат, если выбросить из неё начало: «В тридевятом царстве, в тридесятом государстве…» Изменит стилистический оттенок публицистический опус без архаичного творительного падежа: такой-то со товарищи . Наряду с безусловной нормой родина живо сохраняются отчизна, отечество (как и отчество ), хотя забыто отчина , а соотчич стал соотечественником .

Два тома роскошно изданной энциклопедии «Три века Санкт-Петербурга» (СПб., 2003) озаглавлены Осьмнадцатое столетие . О старой норме числительного напоминают и названия морского головоногого моллюска осьминог и устаревших русских мер осьмина, осьминник, осьмушка . Чаще устаревшие слова обретают иной оттенок, как, например, портки , менее резкий, чем трусы, штаны , ещё для В.В. Набокова, так описавшего футболистов: «Меж тем, в короткие портки, в фуфайки пёстрые одеты, уж побежали игроки» ( Набоков В.В. Университетская поэма). Сегодняшнее башмаки ещё не ношены раньше выражалось сочетанием не были в деле .

Далеко не полный обзор «семейств» антинорм позволяет считать их таксон существующим с известными перспективами. Можно с оговорками отметить в нём открытый выход в безбрежный языковой океан и вход его элементов если не в таксон норм, то, по крайней мере, в таксон ненорм.

При переходе в настоящее (данное) время к рассмотрению последнего таксона предлагаемой таксономии нормативности зудит рука заменить нормативно сухое текущего момента в заглавии этой книги древним и поэтическим ныне или просторечным нынче , неточными сейчас, сегодня, теперь . Этот набор и не норма, но и не антинорма, а именно ненорма . Он, как и, скажем, забвение союзов затем, что, и замена нынешним, не употреблявшимся ещё в начале ХIХ века союзом потому что и параллельно появившимися в канцеляриях так как, поскольку, в связи с тем, что, иллюстрирует таинственные переходы, в которых идея нормы кажется призрачной.

Нормы святы, антинормы под запретом, но говорящим скука тягостная – жить, следуя разумным советам и запретам, при строгом, здоровом и здравом порядке. На счастье, между двумя крайностями в образованном языке обращается и используется с разной мерой одобрения образованной публикой то, что даже с оглядкой и оговоркой ни признавать безусловно правильным, ни запрещать (скажем, детям) всё же не хочется. Этот таксон ненормы/ ненормвнутренне широк, многообразен, неоднороден и представляет избыточность – полезную, бесполезную и вредную. Его семейства, роды, виды различны по влиятельности, оценке, будущей и нынешней судьбе. Своеобразие соотношений таксона норм и таксона ненорм уже затрагивалось (см. раздел 2) в примерах внимательнее – более внимательно, космонавт – астронавт . Гораздо чаще ситуация проста. Например, вряд ли обогащает язык слово склизский , хотя какой-то оттенок значения отличает его от скользский . Соответственно, оба слова включаются в образованный язык, но второе – в качестве нормы, а первое – в качестве ненормы.

Стоящие на грани антинорм экспрессивные болтаться, шляться наряду с нормативным бесцельно, неприкаянно ходить или кочевряжиться наряду с не соглашаться считаться нормами не могут, хотя столь общеизвестны и употребительны, что являются достоянием образованного языка, заносятся в его словарь, но в звании ненорм. Ни у кого не хватит смелости избавить людей от широко распространённых даже сомнительных синонимов, параллельных, схожих слов, форм, выражений.

Нелепо счесть слово храм нормой, а церковь, кирха, костёл, синагога, хурул считать её вариантами. Нельзя рассматривать как вариант нормативного названия высшего законодательного органа парламент или тем более изгнать за пределы образованного языка номинации, пишущиеся официально как собственные имена с заглавной буквы: Дума, Рада, Бундестаг, Хурал, Меджлис, Риксдаг, Сейм, Стортинг, Кнессет, Альтинг . Неразумно не занести в образованный язык названия юрта, чум, фанза , вероломно выбросив их или признав вариантами нормативных дом, жилище . На правах гостей присутствуют в русском словаре, не считаясь его органическим элементом, и толкуемые как степь: саванна – степь в Африке, прерия – степь в Северной Америке, пампасы – степь в Южной Америке.

В некоторых случаях мы предпочитаем иноязычное название русскому даже при полном смысловом соответствии. Например, слово компьютер заменило громоздкое словосочетание электронно-вычислительная машина . Но попытка переименовать автомат по продаже в столь же малоудачное вендинговый автомат вряд ли окажется удачной: «В переходе установят вендинговые автоматы (ВМ. 2013. 18 июля). На месте нормативного «С уважением» – «С полным к тебе респектом», сегодня шутливо распространяют, а кто-то и всерьёз, авторитетно: реклама и ряд документов заканчиваются выражением «С респектом от Сбербанка России».

Принятие ненорм как таксона образованного языка оправдывается непреложным фактом, что нормы не исчерпывают проблему правильности, так же как антинормы – зону запретов. Это отнюдь не тотальная атака на нормы как явление, а всего лишь реакция на теорию вариантности нормы, популярность которой связана с волной раскрепощения от запретов прошлых лет. Однако норма, представленная в виде разнородного «пучка» наблюдаемых её реализаций, как описывают её сторонники теории вариативности, теряет смысл норматива. Такие «коллекции» реализаций усложняют обучение русскому языку как русских, так и иностранцев. Единицы общепринятого стандарта необходимы педагогически.

Почти никогда не случается, чтобы кто-то, подобно учёному А.Б. Шапиро, безукоризненно знал нормы и во всех случаях говорил «по писаному», поэтому он казался педантичным, искусственно суховатым. А вот С.И. Ожегов, его соавтор по нормативным пособиям, любил в меру отвлечься от норм, отчего его речь приобретала образность и особый стиль. Однако оба исследователя пользовались образованным языком. Ненормы оправдываются стилистикой, которой претит существовать в пределах норм.

Корпус устойчивых норм данной синхронии не может претендовать не то что на весь океан языка, но даже на строго культивируемую книжную разновидность. Его задача – дать векторное представление идеальной правильности и, конечно, в меру возможностей каждого индивидуума составить материально большую или меньшую часть текстов, им произнесённых или написанных.

Люди, в силу своих целей, притязаний, настроений, образованности, вообще своей природы, постоянно выходят за нормативный минимум. В то же время было бы неосмотрительно расширять его, пусть даже не безгранично, но именно как базу. Просто в интересах педагогики нельзя нарушать незыблемую в синхронии чистоту языка даже широко понятными единицами, какие бы предупредительные оговорки, ограничительные пометы при этом их не сопровождали. Это базисное, не претендующее на всеохват, обязательное знание, овладев которым позволительно – даже во многих случаях необходимо – выходить за его пределы. Однако безопасно выходить не в безбрежный океан, а всё же в принятые рамки образованного языка.